Генные мутации приводят к изменению. Генные мутации. Связь мутаций с рекомбинацией ДНК
Геномные мутации – изменение количества хромосом;
хромосомные мутации – перестройка структуры отдельных хромосом;
генные мутации – и/или последовательности составных частей генов (нуклеотидов) в структуре ДНК, последствием которых становится изменение количества и качества соответствующих белковых продуктов.
Генные мутации происходят путем замещения, делеции (потери), транслокации (перемещения), дупликации (удвоения), инверсии (изменения) нуклеотидов в пределах отдельных генов. В том случае, когда речь идет о трансформациях в пределах одного нуклеотида, употребляют термин – точковая мутация.
Подобные трансформации нуклеотидов становятся причиной появления трех мутантных кодов:
С измененным смыслом (миссенс-мутации), когда в полипептиде, кодируемым данным геном, происходит замещение одной аминокислоты на другую;
с неизмененным смыслом (нейтральные мутации) – замена нуклеотидов не сопровождается заменой аминокислот и не оказывает заметного влияния на структуру или функцию соответствующего белка;
бессмысленных (нонсенс-мутации), которые могут стать причиной обрыва полипептидной цепи и обладают наибольшим повреждающим действием.
Мутации в различных частях гена
Если рассматривать ген с позиции структурно-функциональной организации, то происходящие в нем выпадения, вставки, замены и перемещения нуклеотидов можно условно разделить на две группы:1. мутации в регуляторных областях гена (в промоторной части и в сайте полиаденилирования), которые вызывают количественные изменения соответствующих продуктов и проявляются клинически в зависимости от предельного уровня белков, но их функция еще сохраняется;
2. мутации в кодирующих областях гена:
в экзонах – становятся причиной преждевременного окончания белкового синтеза;
в интронах – могут генерировать новые сайты сплайсинга, которые, в итоге, заменяют исходные (нормальные);
в сайтах сплайсинга (в зоне стыка экзонов и интронов) – приводят к трансляции бессмысленных белков.
Для устранения последствий такого рода повреждений существуют специальные репарационные механизмы. Суть которых в удалении ошибочного участка ДНК, и тогда на этом месте восстанавливается исходный. Только в том случае, если репарационный механизм не сработал или не справился с повреждением, возникает мутация.
Изменения нуклеотидных последовательностей ДНК.
Нескорректированные изменения химической структуры генов, воспроизводимые в последовательных циклах репликации и проявляющиеся у потомства в виде новых вариантов признаков, называют генными мутациями.
Изменения структуры ДНК, образующей ген, можно разделить на три группы. Мутации первой группы заключаются в замене одних оснований другими. Они составляют около 20% спонтанно возникающих генных изменений. Вторая группа мутаций обусловлена сдвигом рамки считывания, происходящим при изменении количества нуклеотидных пар в составе гена. Наконец, третью группу представляют мутации, связанные с изменением порядка нуклеотидных последовательностей в пределах гена (инверсии).
Мутации по типу замены азотистых оснований. Эти мутации происходят в силу ряда конкретных причин. Одной из них может быть возникающее случайно или под влиянием конкретных химических агентов изменение структуры основания, уже включенного в спираль ДНК. Если такая измененная форма основания остается не замеченной ферментами репарации, то при ближайшем цикле репликации она может присоединять к себе другой нуклеотид. Примером может служить дезаминирование цитозина, превращающегося в урацил самопроизвольно или под влиянием азотистой кислоты (рис. 3.18). Образующийся при этом урацил, не замеченный ферментом ДНК-гликозилазой, при репликации соединяется с аденином, который впоследствии присоединяет тимидиловый нуклеотид. В результате пара Ц-Г замещается в ДНК парой Т-А (рис. 3.19, I ). Дезаминирование метилированного цитозина превращает его в тимин (см. рис. 3.18). Тимидиловый нуклеотид, являясь естественным компонентом ДНК, не обнаруживается ферментами репарации как изменение и при следующей репликации присоединяет адениловый нуклеотид. В результате вместо пары Ц-Г в молекуле ДНК также появляется пара Т-А (рис. 3.19, II ).
Рис. 3.18. Спонтанное дезаминирование цитозина
Другой причиной замены оснований может быть ошибочное включение в синтезируемую цепь ДНК нуклеотида, несущего химически измененную форму основания или его аналог. Если эта ошибка остается не замеченной ферментами репликации и репарации, измененное основание включается в процесс репликации, что нередко приводит к замене одной пары на другую. Примером этого может служить присоединение в ходе репликации к аденину материнской цепи нуклеотида с 5-бромурацилом (5-БУ), аналогичного тимидиловому нуклеотиду. При последующей репликации 5-БУ охотнее присоединяет к себе не аденин, а гуанин. Гуанин в ходе дальнейшего удвоения образует комплементарную пару с цитозином. В итоге пара А-Т заменяется в молекуле ДНК парой Г-Ц (рис. 3.20).
Рис. 3. 19. Мутации по типу замены основания
(дезаминирование азотистых оснований в цепи ДНК):
I - превращение цитозина в урацил, замена Ц-Г-пары на Т-А-пару;
II - превращениеметил- цитозина в тимин, замена Ц-Г-пары на Т-А-пару
Из приведенных примеров видно, что изменения структуры молекулы ДНК по типу замены оснований возникают либо до, либо в процессе репликации первоначально в одной полинуклеотидной цепи. Если такие изменения не исправляются в ходе репарации, то при последующей репликации они становятся достоянием обеих цепей ДНК.
Рис. 3.20. Мутации по типу замены оснований
(включение аналога азотистого основания при репликации ДНК)
Следствием замены одной пары комплементарных нуклеотидов на другую является образование нового триплета в нуклеотидной последовательности ДНК, кодирующей последовательность аминокислот в пептидной цепи. Это может и не отразиться на структуре пептида в том случае, если новый триплет будет «синонимом» прежнего, т.е. будет кодировать ту же аминокислоту. Например, аминокислота валин шифруется четырьмя триплетами: ЦАА, ЦАГ, ЦАТ, ЦАЦ. Замена третьего основания в любом из этих триплетов не изменит его смысла (вырожденность генетического кода).
В том случае, когда вновь возникший триплет шифрует другую аминокислоту, изменяются структура пептидной цепи и свойства соответствующего белка. В зависимости от характера и места случившейся замены специфические свойства белка изменяются в разной степени. Известны случаи, когда замена лишь одной аминокислоты в пептиде существенно влияет на свойства белка, что проявляется в изменении более сложных признаков. Примером может служить изменение свойств гемоглобина человека при серповидно-клеточной анемии (рис. 3.21). В таком гемоглобине-(HbS) (в отличие от нормального НbА) - в р-глобиновых цепях в шестом положении глутаминовая кислота заменена валином. Это является следствием замены одного из оснований в триплете, шифрующем глутаминовую кислоту (ЦТТ или ЦТЦ). В результате появляется триплет, шифрующий валин (ЦАТ или ЦАЦ). В данном случае замена одной аминокислоты в пептиде существенно изменяет свойства глобина, входящего в состав гемоглобина (снижается его способность связываться с 02), у человека развиваются признаки серповидно-клеточной анемии.
В некоторых случаях замена одного основания на другое может привести к появлению одного из нонсенс-триплетов (АТТ, АТЦ, АЦТ), не шифрующего никакой аминокислоты. Последствием такой замены будет прерывание синтеза пептидной цепи. Подсчитано, что замены нуклеотидов в одном триплете приводят в 25% случаев к образованию триплетов-синонимов; в 2-3 -бессмысленных триплетов, в 70- 75% -к возникновению истинных генных мутаций.
Таким образом, мутации по типу замены оснований могут возникать как в результате спонтанных изменений структуры основания в одной из цепей уже существующей двойной спирали ДНК, так и в ходе репликации во вновь синтезируемой цепи. В том случае, если эти изменения не исправляются в процессе репарации (или, наоборот, возникают в ходе репарации), они фиксируются в обеих цепях и далее будут воспроизводиться в следующих циклах репликации. Следовательно, важным источником возникновения таких мутаций являются нарушения процессов репликации и репарации.
Мутации со сдвигом рамки считывания. Этот тип мутаций составляет значительную долю спонтанных мутаций. Они происходят вследствие выпадения или вставки в нуклеотидную последовательность ДНК одной или нескольких пар комплементарных нуклеотидов. Большая часть изученных мутаций, вызывающих сдвиг рамки, обнаружена в последовательностях, состоящих из одинаковых нуклеотидов.
Изменению числа нуклеотидных пар в цепи ДНК способствуют воздействия на генетический материал некоторых химических веществ, например акридиновых соединений. Деформируя структуру двойной спирали ДНК, они приводят к вставке дополнительных оснований или их выпадению при репликации. Примером служат мутации, полученные у фага Т4 при воздействии профлавина. Они состоят во включении или удалении всего одной нуклеотидной пары. Важной причиной изменения количества нуклеотидных пар в гене по типу крупных делений (выпадений) может быть рентгеновское облучение. У плодовой мухи, например, известна мутация гена, контролирующего окраску глаза, которая вызывается облучением и состоит в делении порядка 100 нуклеотидных пар.
Рис. 3.21. Плейотропный эффект замены одной аминокислоты в β-цепи гемоглобина человека, приводящей к развитию серповидно-клеточной анемии
Большое число мутаций по типу вставок происходит вследствие включения в последовательность нуклеотидов подвижных генетических элементов - транспозонов. Транспозоны - это достаточно протяженные нуклеотидные последовательности, встроенные в геномы эу- и прокариотических клеток, способные самопроизвольно менять свое положение (см. разд. 3.6.4.3). С определенной вероятностью вставки и делении могут возникать в результате ошибок рекомбинации при неравноценном внутригенном кроссинговере (рис. 3.22).
Рис. 3.22. Мутации со сдвигом рамки считывания (неравноценный обмен при внутригенном кроссинговере):
I - разрывы аллельпых генов в разных участках и обмен фрагментами между ними;
II - выпадение 3-й и 4-й пар нуклеотидов, сдвиг рамки считывания;
III -удвоение 3-й и 4-й пар нуклеотидов, сдвиг рамки считывания
Рис. 3.23. Следствие изменения количества нуклеотидных пар в молекуле ДНК
Сдвиг рамки считывания в результате вставки одного нуклеотида в кодогенную цепь приводит к изменению состава зашифрованного в ней пептида
При непрерывности считывания и неперекрываемости генетического кода изменение количества нуклеотидов, как правило, приводит к сдвигу рамки считывания и изменению смысла биологической информации, записанной в данной последовательности ДНК (рис. 3.23). Однако, если количество вставленных или утраченных нуклеотидов кратно трем, сдвига рамки может не произойти, но это приведет к включению дополнительных аминокислот или выпадению части их из полипептидной цепи. Возможным следствием сдвига рамки является возникновение нонсенс-триплетов, ведущее к синтезу укороченных пептидных цепей.
Мутации по типу инверсии нуклеотидных последовательностей в гене. Данный тип мутаций происходит вследствие поворота участка ДНК на 180°. Обычно этому предшествует образование молекулой ДНК петли, в пределах которой репликация идет в направлении, обратном правильному.
В пределах инвертированного участка нарушается считывание информации, в результате изменяется аминокислотная последовательность белка.
Генные мутации представляют собой молекулярные, не видимые в световом микроскопе изменения структуры ДНК. К мутациям генов относятся любые изменения молекулярной структуры ДНК, независимо от их локализации и влияния на жизнеспособность. Некоторые мутации не оказывают никакого влияния на структуру и функцию соответствующего белка. Другая (бьльшая) часть генных мутаций приводит к синтезу дефектного белка, не способного выполнять свойственную ему функцию. Именно генные мутации обусловливают развитие большинства наследственных форм патологии. Наиболее частыми моногенными заболеваниями являются: муковисцидоз, гемохроматоз, адрено-генитальный синдром, фенил-кетонурия, нейрофиброматоз, миопатии Дюшенна-Беккера и ряд других заболеваний. Клинически они проявляются признаками нарушений обмена веществ (метаболизма) в организме. Мутация может заключаться:
- 1) в замене основания в кодоне, это так называемая миссенс-мутация -- замена нуклеотида в кодирующей части гена, приводящая к замене аминокислоты в полипептиде;
- 2) в таком изменении кодонов, которое приведет к остановке считывания информации, это так называемая нонсенс-мутация -- замена нуклеотида в кодирующей части гена, приводит к образованию кодона-терминатора(стоп-кодона) и прекращению трансляции;
- 3) нарушении считывания информации, сдвиге рамки считывания, называемом фреймшифтом, когда молекулярные изменения ДНК приводят к изменению триплетов в процессе трансляции полипептидной цепи.
Известны и другие типы генных мутаций. По типу молекулярных изменений выделяют: делеции (от лат. deletio -- уничтожение), когда происходит утрата сегмента ДНК размером от одного нуклеотида до гена; дупликации (от лат. duplicatio -- удвоение), т.е. удвоение или повторное дублирование сегмента ДНК от одного нуклеотида до целых генов; инверсии (от лат. inversio -- перевертывание), т. е. поворот на 180° сегмента ДНК размерами от двух нуклеотидов до фрагмента, включающего несколько генов; инсерции (от лат. insertio -- прикрепление), т.е. вставка фрагментов ДНК размером от одного нуклеотида до целого гена.
Молекулярные изменения, затрагивающие от одного до нескольких нуклеотидов, рассматривают как точечную мутацию. Принципиальным и отличительным для генной мутации является то, что она 1) приводит к изменению генетической информации, 2) может передаваться от поколения к поколению. Определенная часть генных мутаций может быть отнесена к нейтральным мутациям, поскольку они не приводят к каким-либо изменениям фенотипа. Например, за счет вырожденности генетического кода одну и ту же аминокислоту могут кодировать два триплета, различающихся только по одному основанию. С другой стороны, один и тот же ген может изменяться (мутировать) в несколько различающихся состояний. Например, ген, контролирующий группу крови системы АВ0, имеет три аллеля: 0, А и В, сочетания которых определяют 4 группы крови. Группа крови системы АВ0 является классическим примером генетической изменчивости нормальных признаков человека. Именно генные мутации обусловливают развитие большинства наследственных форм патологии. Болезни, обусловленные подобными мутациями, называют генными, или моногенными, болезнями, т. е. заболеваниями, развитие которых детерминируется мутацией одного гена.
Амелина Светлана Сергеевна - профессор кафедры по курсу генетики и лабораторной генетики, доктор медицинских наук. Врач генетик высшей квалификационной категории
Дегтерева Елена Валентиновна - ассистент кафедры по курсу генетики и лабораторной генетики, врач-генетик первой категории
Редактор страницы: Кутенко Владимир Сергеевич
ГЕННЫЕ МУТАЦИИ И НАСЛЕДСТВЕННЫЕ БОЛЕЗНИ
Недавно опубликованный каталог наследственных аномалий включает более тысячи различных клинических синдромов, каждый из которых может быть объяснен действием одного измененного гена. Эти аномалии широко варьируют по своим проявлениям и степени тяжести. Некоторые из них выявляются у новорожденных или в раннем детстве; другие проявляются только у взрослых - в среднем и пожилом возрасте. Некоторые неуклонно прогрессируют и ведут к летальному исходу; при других отмечаются лишь незначительные нарушения. Фактически наследственные заболевания могут поражать в большей или меньшей степени любой орган или ткань. Таким образом, все это множество разнообразных расстройств затрагивает по существу все отрасли медицины. Судя по темпам, с которыми пополняется список наследственных аномалий в медицинской литературе, вероятно, нам вскоре предстоит познакомиться со многими совершенно новыми заболеваниями этой группы.
Обычно такие заболевания классифицируют в зависимости от того, наследуются ли они по доминантному или рецессивному типу, а также в зависимости от локализации данного аномального гена в той или иной из 22 аутосом или же в половых хромосомах (X и Y); в последнем случае говорят о сцепленных с полом аномалиях. Среди наследственных заболеваний, известных в настоящее время, более половины могут быть отнесены к аутосомным доминантным и около 40% - к аутосомным рецессивным. Остальные (около 8%)-это главным образом рецессивные заболевания, сцепленные с Х-хромосомой. До настоящего времени не установлено ни одного случая патологического состояния, которое можно было бы приписать аномальному гену, локализованному в У-хромосоме.
Важная особенность так называемых аутосомных доминантных заболеваний - то, что практически все больные с явными клиническими симптомами гетерозиготны. В геноме таких гетерозигот присутствует одна доза аномального гена, который они получили от одного из родителей, и одна доза его нормального аллеля, полученного от другого родителя. Вследствие того, что большинство аномальных генов, вызывающих такие доминантные заболевания, встречается редко, гомозиготы, как правило, не обнаруживаются. Следует, однако, ожидать, что в гомозиготном состоянии патологические проявления должны быть выражены значительно более резко, чем у пораженных гетерозигот, и весьма вероятен летальный исход в раннем детстве.
В случаях аутосомных рецессивных заболеваний индивидуумы с клиническими проявлениями часто гомозиготны и несут две дозы измененного гена, полученные по одной от каждого из родителей. Гетерозиготы, несущие одну дозу аномального гена и одну - нормального аллеля, в обычных условиях, по-видимому, вполне здоровы. Однако бывают случаи, когда в определенном генетическом локусе возможны два или более различных аномальных гена, дающих неодинаковые рецессивные нарушения в гомозиготном состоянии. У гетерозигот по двум таким аллелям обычно возникают нарушения, сходные с теми, которые характерны для. двух соответствующих гомозиготных состояний, и если последние отличаются друг от друга по симптоматике или тяжести заболевания, то у такой «двойной» гетерозиготы обычно отмечаются промежуточные проявления. Хорошо известный пример такого рода - серповидноклеточность в сочетании с гемоглобином С.
При так называемых Х-сцепленных рецессивных заболеваниях патологическое состояние проявляется клинически главным образом у мужчин, хотя у них имеется только одна Х-хромосома У женщин, имеющих две Х-хромосомы, заболевание проявится лишь в том случае, если аномальный ген присутствует в обеих Х-хромосомах. Если, как это часто бывает, измененный ген, вызывающий такое заболевание, встречается редко, то у женщин оно может вообще никогда не проявляться.
- МОЛЕКУЛЯРНАЯ ПАТОЛОГИЯ НАСЛЕДСТВЕННЫХ БОЛЕЗНЕЙ
Если общая теория, согласно которой гены проявляют свое действие, направляя синтез белков, в основных своих положениях верна, то для каждого из рассматриваемых заболеваний в принципе возможно проследить связь характерного сочетания клинических симптомов с определенным дефектом фермента или другого белка, вызываемым единичной генной мутацией. Полное описание патогенеза болезни должно было бы начинаться с изменения последовательности оснований ДНК, вызванного данной мутацией; далее, в нем должно быть отражено то, как это изменение извратило синтез определенного белка, каковы вторичные биохимические последствия этого извращения и, наконец, каким образом эти последние вызывают наблюдаемые патологические симптомы.
Для подавляющего большинства наследственных болезней такое полное описание пока неосуществимо. Характерные проявления того или иного заболевания, которые мы наблюдаем, часто возникают как следствие весьма сложной цепи событий, предполагающих взаимодействие биохимической и физиологической организации на разных уровнях. В настоящее время лишь относительно небольшое число заболеваний изучено до такой степени, что удается проследить детали хотя бы некоторых этапов в этом ряду причин и следствий.
Пока ни для одной болезни не удалось установить первичные генетические нарушения, непосредственно изучая последовательность, оснований аномального гена. Однако поскольку этот ген определяет измененный белок, который можно выделить, причем удается установить, в чем состоит нарушение в его структуре, нередко оказывается возможным сделать заключение о природе изменений ДНК, лежащих в его основе. Примеры такого рода рассмотрены при описании различных гемоглобинопатий. Так, например, при серповидноклеточной болезни все патологические сдвиги и клинические проявления можно объяснить синтезом аномального гемоглобина, в молекуле которого в β-цепи вместо глутаминовой кислоты в шестом положении находится валин. Поскольку нормальная β-цепь состоит из 146 аминокислот, а каждая аминокислота кодируется последовательностью из трех оснований в ДНК, мы можем заключить, что ген, определяющий эту полипептидную цепь, представляет собой участок ДНК длиной в 438 нуклеотидов и что мутация, вызвавшая появление аллеля серповидноклеточности, произошла в шестом триплете этой последовательности (основания № 16, 17, 18). Далее, учитывая то, что известно о генетическом коде и об общей природе мутаций, вызывающих единичные замены аминокислот, мы можем прийти к вполне логичному выводу, что в этом триплете изменено основание № 17 (аденин вместо тимина в одной из двух комплементарных цепей ДНК).
Аналогичным образом удалось сделать выводы относительно локализации первичного изменения в гене при других гемоглобинопатиях. В большинстве таких случаев имеет место единичное аминокислотное замещение в белке, и так же, как и при серповидноклеточности, мутацию обычно можно приписать изменению определенного основания. Однако в некоторых случаях были выявлены другие дефекты белков, по характеру которых можно было заключить, что мутационное изменение в структуре гена должно быть совсем иным. Так, например, в гемоглобинах Лепоре аномальная полипептидная цепь в первой своей части идентична аминокислотной последовательности первой половины δ-цепи нормального гемоглобина А 2 , а далее имеет последовательность, характерную для концевой части нормальной β-цепи гемоглобина А. Проще всего объяснить эту аномалию предположив, что последовательность нуклеотидов, составляющая конечную часть гена 6-цепи и начальную часть прилегающего локуса β-цепи, оказалась утерянной. Поскольку измененная полипептидная цепь, определяемая новым геном, содержит 146 аминокислот, так же, как нормальная β- или δ-цепь, мы можем сделать заключение, что первичное генетическое нарушение состояло в выпадении (делении) участка ДНК длиной по крайней мере в 438 нуклеотидов. Другие аномальные гемоглобины, характеризующиеся выпадением части полипептидной последовательности,- Hb-Фрейбург и Hb-Ган-Хилл. В первом из них отсутствует 1 аминокислота в β-цепи, а в последнем выпала последовательность из 5 аминокислот, что указывает на делению 15 оснований.
Таким образом, аномальные гены, вызывающие заболевание, могут быть результатом разных мутаций. О природе события (или событий), которое может вызывать замену одного основания.; известно очень мало. Что касается делеций, то они могут, вероятно, возникать по крайней мере двумя путями. Один из них - неравный кроссинговер между гомологичными хромосомами вследствие неправильной их конъюгации во время мейоза. Скорее всего именно таков механизм делеций, обусловивших появление гемоглобинов Лепоре, а возможно и некоторых других известных гемоглобинов с выпадением участка молекулы. Вероятность неравного кроссинговера особенно велика, если в результате предшествующей дупликации генетического материала два сходных участка последовательности ДНК прилегают друг к другу в одной и той же хромосоме. Чем протяженнее гомологичные участки, тем более вероятна аберрантная конъюгация. Таким образом, можно полагать, что для некоторых генов вероятность мутаций такого типа больше, чем для других. Еще один путь возникновения делеций заключается в случайном разрыве двух хромосом (или хроматид), происходящем более или менее одновременно и сопровождающемся неправильным воссоединением, вследствие чего промежуточный сегмент выпадает, если разрыв произошел в одной и той же хромосоме; если же разрывы происходят в разных хромосомах, то произойдет транслокация генетического материала из одной хромосомы в другую, сопровождаемая выпадением некоторой его части.
Данные, полученные при исследованиях структуры аномальных гемоглобинов, показывают, что к патологии могут приводить как мутации, связанные с заменой одного основания, так и мутации, обусловленные делецией; вероятно, так же обстоит дело с другими белками, в частности с ферментами. Однако оценить относительную роль различных типов мутаций в качестве причин многочисленных наследственных заболеваний, известных в настоящее время, не представляется возможным. Все имеющиеся данные получены при изучении таких случаев, когда аномальный белок удается изолировать и охарактеризовать в структурном отношении. Однако возможно, что такие случаи составляют лишь очень незначительную и притом нетипичную часть наследственных (заболеваний в целом. Даже для некоторых гемоглобинопатий (например, талассемии) исследование структуры белка само по себе не позволяет еще сделать определенных заключений относительно природы мутационного изменения в ДНК. Видимо, в этих случаях для того, чтобы лучше понять характер мутаций, необходимо более глубокое изучение нарушений в механизмах белкового синтеза, а также структурные исследования на уровне РНК.
В тех случаях, когда удается идентифицировать специфический аномальный белок, анализ его физико-химических свойств представляет важный этап выяснения патогенеза данного заболевания. Так, например, при серповидноклеточности крайне важным оказывается резкое снижение растворимости гемоглобина в восстановленном состоянии. Как полагают, оно обусловлено изменением очень небольшой части поверхности белковой молекулы вследствие замены гидрофильного остатка глутаминовой кислоты на гидрофобный остаток валина. Поразительно следующее. Известно много других аминокислотных замещений в различных частях молекулы гемоглобина, однако резкое изменение его растворимости при серповидноклеточности уникально именно для данного замещения. Это изменение растворимости служит причиной морфологических изменений эритроцитов, помещенных в условия низкого парциального давления кислорода, - так называемый феномен серповидноклеточности. In vivo такая же деформация эритроцитов происходит в венозной части кровеносной системы, в частности в мелких венах и венозных капиллярах, что приводит к повышению вязкости крови. Это в свою очередь может вызвать локализованный тромбоз и повреждение ткани. Кроме того, деформированные эритроциты значительно легче разрушаются, что приводит к хронической анемии и вызывает другие патологические изменения. Таким образом, хотя многие частности все еще остаются неясными, можно представить себе главную последовательность событий, вызывающих клинический синдром серповидноклеточной анемии. Первоначальное мутационное изменение затрагивает лишь очень небольшой участок ДНК данного, гена, однако последствия его далее усиливаются сначала небольшим изменением тонкой структуры гемоглобина, в результате которого снижается его растворимость, а затем влиянием этого факта на циркулирующие эритроциты, вследствие чего возникает сложный комплекс патологических изменений.
Одно из физических свойств белка, на которое может существенно повлиять самая незначительная модификация структуры, - стабильность. Если стабильность аномального белка значительно ниже по сравнению с нормальным белком, то скорость его денатурации in vivo должна резко возрасти, а вызываемая этим потеря функциональной активности может иметь серьезные последствия. Так, например, было показано, что некоторые наследственные формы тяжелой хронической анемии связаны с присутствием измененных вариантов гемоглобина, отличающихся по преимуществу нестабильностью. Такие нестабильные гемоглобины гораздо быстрее денатурируют в эритроцитах, чем нормальный гемоглобин, и именно это, очевидно, является главной причиной наблюдаемых в таких случаях различных патологических явлений. Некоторые аномальные ферменты, например вариант глюкозо-6-фосфат - дегидрогеназы Gd-Средиземноморский, также отличаются пониженной устойчивостью, и вторичные биохимические и клинические нарушения, наблюдаемые у его носителей, опять-таки могут в значительной мере зависеть от этого обстоятельства. Вероятно, многие другие наследственные нарушения имеют в своей основе аналогичные причины.
По-видимому, любое изменение первичной структуры белка, приводящее к существенному нарушению его нормальной трехмерной конформации, может привести к снижению стабильности. В тех случаях, когда происходит единичное аминокислотное замещение, степень такого эффекта будет зависеть от химических свойств и размеров замещаемого аминокислотного остатка, а также от места замещения. При этом самые различные замещения, происходящие в разных участках белковой молекулы, могут, как выяснилось, привести в основном к одним и тем же последствиям в отношении стабильности данного белка и таким образом вызвать одинаковые патологические процессы. Следовательно, разные мутации могут вызвать группу определенных расстройств, которые, однако, во всех отношениях кроме первичной структуры аномального белка будут неотличимы одна от другой. Можно также отметить, что различные небольшие делеции в гене, вызывающие выпадение одной или нескольких аминокислот и, следовательно, укорочение полипептидной цепи, могут обусловить в каждом случае значительное нарушение трехмерной структуры, выражающееся в резком снижении стабильности соответствующе- ш белка. Делеции большего размера, вызывая еще большее укорочение полипептида, часто могут привести к тому, что данный белок вообще будет отсутствовать. Аналогичные эффекты возможны и в результате мутаций, заключающихся в замене одного основания, приводящей к превращению триплета, кодирующего ту или иную аминокислоту, в триплет, кодирующий терминацию цепи.
При изучении свойств аномального ферментного белка несомненный интерес представляет исследование кинетики соответствующей ферментативной реакции. Так, например, важным фактором в развитии заболевания может быть изменение в сродстве ферментного белка к субстрату или к коферменту, что отразится на кинетике. Примером такого рода служит изменение кинетики аргининосукцинатсинтетазы при цитруллинемии, «атипичной» формы сывороточной холинэстеразы при чувствительности к суксаметонию и варианта Gd-Оклахома глюкозо-6-фосфат - дегидрогеназы, вызывающего особую форму хронической гемолитической анемии. Во Всех этих случаях оказалось, что константы Михаэлиса (К т) с субстратом значительно превышают нормальные значения, и этого, по-видимому, достаточно для того, чтобы объяснить патологические явления, характерные для данных заболеваний.
Можно ожидать, что многие единичные аминокислотные замещения в ферментном белке так или иначе отразятся на его кинетических параметрах, вызывая изменения либо в конформации, либо в химической структуре активного центра. Такие же замещения могут привести также к изменению других химических свойств ферментного белка, например его стабильности. Совершенно очевидно, что оценка относительной роли этих изменений может оказаться важной для выяснения патологии того или иного заболевания. Интересно в связи с этим рассмотреть вариант Gd-Средиземноморский глюкозо-6-фосфат - дегидрогеназы. Хотя структурные изменения в этом аномальном ферментном белке в деталях еще не известны, выяснены, однако, некоторые существенные отличия в его свойствах от нормального фермента. Он значительно менее стабилен, константы Михаэлиса как для субстрата (глюкозо-6-фосфата), так и для кофермента (НАДФ) у него ниже и, кроме того, он более эффективно использует аналог субстрата 2-дезоксиглюкозо-6-фосфат. Клиническое нарушение, связанное с этим аномальным ферментом, - фавизм - почти наверняка обусловлено очень низким уровнем активности фермента в измененных эритроцитах, а это последнее обстоятельство зависит главным образом от выраженной нестойкости ферментного белка. Измененная же кинетика играет, вероятно, лишь второстепенную роль или не имеет никакого значения в развитии данной патологии, тем более, что пониженные константы Михаэлиса для субстрата и кофермента должны быть связаны с повышенной активностью.
Разные мутации могут привести к недостаточности того или иного определенного фермента, вызывая либо синтез аномального ферментного белка с измененной кинетикой или стабильностью, либо понижение скорости синтеза ферментного белка, либо прекращение синтеза вообще. Для многих наследственных заболеваний удалось даже точно установить фермент, недостаточность которого играет центральную роль в развитии патологий, хотя в большинстве случаев истинная молекулярная основа ферментной аномалии остается неясной. Эти заболевания относят обычно к категории «врожденных нарушений обмена», однако в принципе к ним следует относить любую наследственную болезнь. Однако по причинам исторического порядка такое разделение сохранилось. Различные примеры таких заболеваний рассматривались выше.
Известен еще один, необычный вид биохимических нарушений, для которых характерно аномально высокое содержание некоторых веществ в жидкостях организма или клетках при относительной недостаточности других веществ. То, каковы эти изменения, зависит от функции данного фермента в нормальном обмене веществ и от его локализации в тканях. Степень же их, а в какой-то мере и их распределение зависят от того, насколько понижена ферментативная активность. При некоторых заболеваниях активность может вовсе отсутствовать, тогда как при других она только в большей или меньшей степени снижена.
Клиническая картина, наблюдаемая при этих метаболических аномалиях, вероятно, представляет собой вторичный результат нарушения биохимических процессов, обусловленного недостаточностью определенного фермента. Однако существо причинных взаимоотношений в таких случаях часто бывает трудно выяснить. Приведем в качестве примера фенилкетонурию. Это заболевание хорошо изучено, и в настоящее время удалось многое выяснить относительно характера метаболических нарушений и изменения концентраций ряда метаболитов при фенилкетонурии, однако до сих пор невозможно удовлетворительно объяснить, почему наиболее характерным симптомом этого заболевания является резко выраженная умственная отсталость. Очевидно, при данном биохимическом нарушении каким-то образом повреждаются нейроны развивающегося мозга. Однако суть этого процесса все еще не ясна.
Пожалуй, следует еще раз затронуть вопрос о том, насколько неожиданной часто бывает связь между клиническими синдромами и биохимическими нарушениями; которые лежат в их основе. Хорошим примером подобной ситуации служит заболевание, известное под названием гомоцистинурии. Клинический синдром при этом нарушении обмена очень сложен, и в числе характерных симптомов отмечаются такие весьма различные проявления, как умственная отсталость, эктопия хрусталика, склонность к артериальным и венозным тромбозам и аномалии развития костей. При систематическом обследовании большой группы больных с умственной отсталостью (определялось содержание в моче аминокислот) было обнаружено характерное повышение уровня гомоцистина в моче. Это открытие привело к обнаружению выраженного нарушения обмена метионина, обусловленного недостаточностью фермента цистатионинсинтетазы (L-сериидегидрогеназы). Несмотря на то что метаболический путь превращения метионина в цистин был подробно изучен еще до открытия гомоцистинурии, биохимики вряд ли смогли бы предсказать, что нарушение этого метаболического пути может вызвать тот комплекс патологических проявлений, который наблюдается при этом заболевании. Хотя почти не вызывает сомнений, что возникновение этих клинических симптомов каким-то образом связано с первичной недостаточностью цистатионинсинтетазы, мы все же не знаем, какова в данном случае конкретная причинная связь.
Другой пример - болезнь Помпе. Уже давно было выяснено, что при этом заболевании происходит прогрессирующее накопление гликогена в разных тканях, особенно в миокарде. Однако, несмотря на то что основные пути синтеза и распада Гликогена были, по-видимому, установлены и были изучены связанные с ними ферменты, существо химических процессов, лежащих в основе болезни Помпе, оставалось неясным. Открытие того, что это заболевание обусловлено специфической недостаточностью α-(1,4)-глюкозидазы, присутствующей в норме вместе с другими гидролазами во внутриклеточных органеллах, называемых лизосомами, оказалось совершенной неожиданностью, поскольку, прежде никто не думал, что этот фермент играет сколько-нибудь существенную роль в распаде гликогена.
На этих примерах мы убеждаемся в том, что имеется еще очень много таких наследственных нарушений, для которых совершенно неизвестны ферменты (или другие белки), недостаточностью которых они вызваны, или даже участок обмена, с которым связаны эти ферменты. Ключ ко всем этим проблемам, вероятно, содержится во всей симптоматике заболевания, однако в большинстве случаев мы не умеем его находить, и до сих пор еще никому не удавалось на этой основе понять, какие именно биохимические системы следует изучать в каждом конкретном случае.
- II. ДОМИНАНТНОСТЬ И РЕЦЕССИВНОСТЬ
По мере все более глубокого проникновения в молекулярную патологию того или иного заболевания мы все больше узнаем и о характере его наследованния и, следовательно, о том, почему оно должно встречаться преимущественно в гетерозиготном состоянии, т. е. наследоваться по доминантному типу, или же проявляться только в гомозиготном состоянии и таким образом относиться к рецессивным болезням.
Иллюстрируем сказанное на примере серповидноклеточной болезни, наследуемой по рецессивному типу. Клинические нарушения, характерные для этого заболевания, обусловлены тем, что гемоглобин, находящийся в эритроцитах, чрезвычайно плохо растворим, когда он теряет кислород; в результате происходит характерная деформация эритроцитов (серповидность) in vivo в тех частях кровяного русла, где давление кислорода понижено. У гетерозигот по гену серповидноклеточности около 65% гемоглобина, находящегося в эритроцитах, обычно приходится на нормальную его форму, и всего около 35% - на измененную. При этом общее количество гемоглобина на клетку остается почти нормальным. Смесь обеих форм гемоглобина в целом обладает пониженной растворимостью по сравнению с нормальным гемоглобином, и серповидноклеточность эритроцитов можно легко продемонстрировать in vitro, понизив в достаточной степени напряжение кислорода. Однако необходимая степень снижения напряжения кислорода в этих условиях превышает ту, которая в норме имеет место in vivo, и потому неблагоприятные последствия у гетерозигот обычно не встречаются, так что они в общем вполне здоровы.
Отсюда следует одно важное обстоятельство, а именно, термины «доминантный» и «рецессивный», вообще говоря, имеют смысл только в отношении определенного признака или фенотипа. Серповидноклеточная болезнь наследуется как рецессивный признак; однако сам феномен серповидноклеточности, т. е. характерная деформация эритроцитов при соответствующей обработке in vitro, наследуется как доминантный признак, поскольку он встречается как у гетерозигот, так и у гомозигот по аномальному гену.
Теперь сравним «рецессивную» серповидноклеточную болезнь с наследуемыми по доминантному типу формами хронической анемии, обусловленными так называемыми нестабильными гемоглобинами. При этих анемиях в эритроцитах гетерозигот синтезируется как нестабильный, так и нормальный гемоглобин. Однако из-за быстрой денатурации нестабильной формы количество ее, а следовательно, и общее количество гемоглобина, находящегося в функционально активном состоянии, в процессе созревания эритроцитов снижается. В результате возникает хроническая анемия, которая далее осложняется в связи с осаждением денатурированного аномального гемоглобина, что способствует ускоренному разрушению эритроцитов и удалению их из кровотока. Таким образом, в противоположность тому, что наблюдается у гетерозигот по гену серповидноклеточности, нормальный гемоглобин, синтезируемый такими гетерозиготами, не способен компенсировать неблагоприятное воздействие аномальной формы гемоглобина на эритроциты. Гены, определяющие различные варианты нестабильного гемоглобина, встречаются чрезвычайно редко, поэтому соответствующие гомозиготы не наблюдались. Можно; однако, предвидеть, что в гомозиготном состоянии эти гены должны вызывать крайне тяжелые формы анемии, часто сопровождающиеся смертельным исходом в раннем детстве.
Вопрос о том, наследуется ли данное заболевание, вызываемое недостаточностью какого-либо определенного фермента, по рецессивному или доминантному типу, может в значительной мере зависеть от среднего уровня активности данного фермента у гомозигот по нормальному аллелю и в особенности от того, каков в норме его избыток по сравнению с минимальным уровнем, необходимым для поддержания функции. В гетерозиготном состоянии уровень определенного фермента обычно является промежуточным между нормальным и тем, который отмечается у гомозигот по аналогичному гену. В крайних случаях, когда аномальный ген вызывает полное исчезновение ферментативной активности, у гетерозигот обычно обнаруживается примерно половина средней активности, характерной для гомозигот по нормальному гену. Если, как это, по-видимому, обычно бывает, уровень активности у гомозигот по нормальному аллелю в среднем во много раз превышает минимум, необходимый для нормальной метаболической функции, то пониженная активность, отмечаемая у гетерозигот, также оказывается до некоторой степени избыточной и не вызывает неблагоприятных последствий. Клинические нарушения проявятся поэтому только у гомозигот по аномальному гену, у которых активность, вероятно, снижена настолько, что оказывается недостаточной для поддержания нормальной функции. В действительности, большинство так называемых врожденных нарушений обмена, выявленных до настоящего времени, наследуется по репрессивному типу, и можно сделать вывод, что в норме уровень соответствующих ферментов значительно превышает критический (т. е. минимальный уровень, необходимый для поддержания нормальной функции). Таким образом, имеется как бы значительный «запас прочности».
Доминантный тип наследования заболеваний, обусловленных ферментной недостаточностью, наиболее вероятен в тех случаях, когда данный фермент лимитирует скорость метаболического пути, в котором он принимает участие: уровень активности таких ферментов в норме вообще близок к минимуму, необходимому для поддержания нормальной функции.
III. ГЕТЕРОГЕННОСТЬ НАСЛЕДСТВЕННЫХ БОЛЕЗНЕН
Очень часто оказывалось, что синдром, который первоначально считали самостоятельной нозологической единицей, обусловленной одним аномальным геном, на самом деле есть не что иное, как целая группа разных заболеваний, возникающих как следствие различных мутаций и имеющих каждое свой особый патогенез. Степень генетической гетерогенности, которая может выявиться для заболеваний, на первый взгляд кажущихся моноэтиологическими, может быть весьма значительной, и, по-видимому, не остается сомнений, что такая гетерогенность представляет собой широко распространенное явление.
То обстоятельство, что несколько совершенно различных аномальных генов часто имеют весьма сходное или даже идентичное клиническое проявление, неудивительно. Утрата функции того или иного из ферментов, участвующих в одном и том же метаболическом пути, или же таких ферментов, Которые связаны друг с другом в сложных физиологических взаимоотношениях, естественно, может дать одинаковые или весьма сходные конечные результаты на клиническом уровне. Таким образом, самые разные аномальные гены, влияя на различные ферменты, могут привести к весьма сходным клиническим последствиям. Далее, уменьшение активности данного ферментного или другого белка может быть вызвано изменением структуры различных полипептидных цепей, кодируемых разными генными локусами, или же может быть следствием мутации в каком-либо локусе, специфически связанном с регуляцией скорости синтеза данного белка. Наконец, разные мутации могут происходить в одном и том же локусе, и хотя они по-разному изменяют структуру соответствующей поли- пептидной цепи, в каждом случае эти изменения могут привести к утрате определенной функции и, следовательно, к весьма сходным клиническим проявлениям. Таким образом, одна и та же клиническая картина в действительности может быть обусловлена мутациями в нескольких различных локусах или же в одном локусе.
Врожденная метгемоглобинемия представляет собой хорошо изученный случай, иллюстрирующий подобную ситуацию. Характерное клиническое проявление этого редкого синдрома - резкий цианоз, обусловленный тем, что значительная часть железа гемоглобина в эритроцитах и циркулирующей крови находится в трехвалентном состоянии и неспособна переносить кислород. Метгемоглобинемия проявляется при рождении или в самом раннем детстве и остается на протяжении всей жизни без существенных колебаний. У большинства пораженных не отмечается никаких тяжелых клинических проявлений, хотя иногда эта аномалия бывает связана с некоторой степенью умственной отсталости. Врожденную метгемоглобинемию следует отличать от других причин хронического цианоза, таких, например, как врожденные пороки сердца, что, однако, обычно легко удается при клиническом обследовании.
Уже первые исследования этого заболевания показали, что на генетическом уровне аномалия встречается в двух формах. В некоторых случаях это нарушение наследуется, по-видимому, по аутосомно-рецессивному, а в других - по аутосомно-доминантному типу. При рецессивной форме была обнаружена специфическая сильно выраженная недостаточность метгемоглобинредуктазы эритроцитов. У пораженных индивидуумов активность этого фермента была очень низкой, а часто ее едва удавалось определить. У их родителей, детей и других родственников, которых можно было считать гетерозиготными по соответствующему гену, уровень активности этого фермента был частично снижен, однако степень подавления активности, очевидно, была недостаточной для того, чтобы привести к выраженной метгемоглобинемии или цианозу. Данные электрофоретического исследования остаточной ферментативной активности у некоторых больных указывают на то, что по крайней мере в некоторых случаях причиной ферментной недостаточности может быть изменение структуры ферментного белка, причем это изменение неодинаково у больных из разных семей. Таким образом, в генном локусе (или локусах), кодирующем метгемоглобинредуктазу, вероятно, может встречаться несколько различных аномальных аллелей, способных вызывать это заболевание.
При доминантной форме активность метгемоглобинредуктазы не отличается от нормы. В большинстве таких случаев оказывается измененной структура самого гемоглобина, причем выявлен целый ряд различных отклонений от нормы. Каждое из них связано с заменой одной определенной аминокислоты, происходящей в той области молекулы, где к полипептидной цепи присоединена группа гема. При этом могут быть затронуты как α-, так и β-цепи, которые, конечно, кодируются разными генными локусами. Установлено, что в случаях мутаций по a-цепи цианоз отмечается с момента рождения, поскольку a-цепь содержится как в эмбриональном (α 2 γ 2), так и во взрослом (α 2 β 2) гемоглобинах, тогда как у мутантов по β-цепи цианоз появляется через несколько недель после рождения, когда взрослый гемоглобин становится преобладающим.
Таким образом, синдром врожденной метгемоглобинемии может быть обусловлен мутациями по крайней мере в трех различных генных локусах. Один из них определяет структуру метгемоглобинредуктазы, тогда как другие кодируют α- и β-цепи гемоглобина, причем в каждом из этих локусов, очевидно, может присутствовать несколько различных аномальных аллелей, вызывающих этот синдром. Имеется сообщение еще об одной форме врожденной метгемоглобинемии, которая наследуется, по-видимому, как аутосомно-доминантное заболевание, но не связана с какими-либо изменениями ни в гемоглобине, ни в метгемоглобинредуктазе, следовательно, такое же клиническое нарушение может быть вызвано также мутациями в других генных локусах помимо трех названных.
Врожденная метгемоглобинемия - чрезвычайно редкое заболевание; в большинстве популяций она встречается не чаще, чем у одного из нескольких сот тысяч новорожденных. Однако уже выявлено не менее 8 различных аномальных генов, вызывающих это заболевание, причем синдромы, которые каждый из них вызывает, трудно, а то и невозможно различить только по клиническим проявлениям. Можно полагать, что такая же степень генетической гетерогенности будет обнаружена для многих других наследственных заболеваний, которые в настоящее время описаны только клинически или, самое большее, на уровне вторичных биохимический или физиологических нарушений, обусловленных аномалией соответствующего ферментного или иного белка.
Рассмотрим, к примеру, фенилкетонурию. Характерные биохимические изменения, наблюдаемые в крови, спинномозговой жидкости и моче при этом заболевании, можно объяснить тем, что из-за недостаточности фермента фенилаланин - 4-гидроксилазы нормальное метаболическое превращение фенилаланина в тирозин не происходит. Это заболевание наследуется как аутосомно-рецессивное, и обычно полагали, что все больные являются гомозиготами по одному и тому же аномальному гену. Однако на самом деле возможен целый ряд различных аномальных генов, которые могут неодинаковыми путями привести к утра те активности данного фермента. Если это так, то среди больных могут встречаться гомозиготы по тому или иному из этих генов, а также гетерозиготы по двум из них. Кроме того, причиной этого заболевания могут быть мутации в двух или более различных генных локусах. В настоящее время о структуре этого ферментного белка и о регуляции скорости его синтеза известно еще слишком мало, чтобы попытаться оценить, насколько правдоподобно такое предположение. Неизвестны также какие-либо, маркеры сцепления, которые могли бы помочь выяснить, действительно ли это заболевание могут вызвать гены, находящиеся в разных локусах.
Различные мутации, обусловливающие недостаточность данного фермента, безусловно, могут различаться по степени нарушения, которое они вызывают, и, следовательно, по тяжести его клинических проявлений. Некоторые мутации могут приводить к полной утрате функционально активного фермента, и мутанты, у которых это по разным причинам произошло, часто могут оказаться пораженными «одинаковой» болезнью. Однако в тех случаях, когда ферментативная активность исчезает неполностью, степень недостаточности у разных мутантов может колебаться в широких пределах. И до тех пор, пока не будут выявлены молекулярные и генетические различия, лежащие в основе разных случаев заболевания, может казаться, что мы имеем дело с одной наследственной болезнью, вызываемой, по всей видимости, определенным аномальным геном, клинические проявления и тяжесть которой отличаются высокой степенью вариабельности. Почти наверное многие обычно наблюдаемые клинические варианты болезни, рассматриваемой как нозологическая единица, обусловлены этой общей причиной.
Примером такой ситуации, когда колебания функциональной активности того или иного фермента и клинических проявлений обусловлены различными мутациями, повреждающими данный ферментный белок, может служить случай глюкозо-6-фосфат - дегидрогеназы, для которой известно множество вариантов. Обнаружено почти 30 вариантных форм этого ферментного белка. Они различаются между собой по электрофоретической подвижности, константам Михаэлиса, термостабильности и оптимумам pH. По-видимому, все они определяются серией аллелей, каждый из которых вызывает определенное структурное изменение. Поскольку эти аллели находятся в локусе, расположенном в Х-хромосоме, у мужчин удается изучать влияние каждого из этих аллелей в отдельности на уровень ферментативной активности. Большинство таких исследований было проведено на эритроцитах; обнаружено, что клетки, содержащие неодинаковые варианты фермента, существенно различаются по средней активности Г-6-ФД. В некоторых случаях обнаруживаются лишь следы активности, в других отмечается не столь резкое, но тем не менее четко выраженное снижение ферментативной активности. Встречаются также варианты фермента, лишь незначительно отличающиеся по средней активности от нормального фермента. Эти различия в уровне активности часто могут быть обусловлены неодинаковой стабильностью ферментных белков. Однако в некоторых случаях важную роль может играть изменение в кинетических или других свойствах фермента.
В некоторых случаях степень недостаточности фермента и нарушения обмена эритроцитов выражены достаточно сильно для того, чтобы вызвать состояние хронической гемолитической анемии (из-за преждевременного разрушения эритроцитов). В других случаях пораженные индивидуумы в обычных условиях здоровы, однако у них наблюдается склонность к развитию симптомов гемолиза под влиянием агентов, безвредных для других индивидуумов. Так, например, носители вариантного аллеля Gd Mediterranean чувствительны к некоторым веществам, содержащимся в конских бобах, а носители аллеля Gd A- широко распространенного среди негров, чувствительны к примахину и некоторым сульфамидным препаратам. Имеются также другие варианты Г-6-ФД, которые, по-видимому, не связаны с развитием какой бы то ни было патологии; вообще же степень ферментативной недостаточности, которая варьирует в широких пределах, в какой-то мере коррелирует с тяжестью клинических последствий.
Такого же рода взаимоотношения показаны и в отношении нарушений других ферментов. Особенно интересен пример гипоксантин: гуанин - фосфорибозилтрансферазы - фермента, в норме связанного с образованием мочевой кислоты. Леш и Нихан описали сложный и очень тяжелый неврологический синдром у детей, который характеризуется умственной отсталостью, спастическими параличами центрального происхождения, хореоатетозом и своеобразным нарушением поведения, проявляющимся в самоистязающих укусах. Было обнаружено, что это состояние связано с гиперурикемией вследствие повышенного образования мочевой кислоты, что в некоторых случаях сопровождается появлением уратных камней в мочевых путях и симптомами подагры. Оказалось, что это заболевание вызвано полным отсутствием активности гипоксантин: гуанин - фосфорибозилтрансферазы; недостаточность обусловлена а нормальным геном, локализованным в Х-хромосоме.
Поскольку этот фермент участвует в образовании мочевой кислоты, он в дальнейшем был исследован у взрослых больных с типичной клинической картиной острого подагрического артрита или почечнокаменной болезни, а также у индивидуумов с гиперурикемией, обусловленной повышенным образованием мочевой кислоты. У таких больных в нескольких случаях была обнаружена недостаточность этого фермента, хотя и не столь резко выраженная, как при синдроме Леша - Нихана. Ясно, что встречается несколько совершенно различных типов аномалий, ведущих к гиперурикемии, однако в одной и той же семье у всех пораженных выявляется одна и та же аномалия. Так, в одной семье ферментативная активность у пораженных индивидуумов, согласно определениям (определения проводились на эритроцитах, в качестве субстрата использовали гипоксацтин и гуанин), составляла всего около 1% нормальной величины, а ферментный белок был значительно более термолабилен, чем нормальный фермент. В другой семье у больных также отмечалась значительно пониженная ферментативная активность, однако ее снижение при использовании гуанина в качестве субстрата было значительно сильнее выражено, чем с гипоксантином; это указывает на измененный характер субстратной специфичности. Помимо этого фермент в данном случае. оказался менее термолабильным, чем в норме.
Все это указывает на то, что в разных семьях встречаются различные аномальные гены, каждый из которых контролирует образование структурно отличной формы, ферментного белка, обладающей аномальными свойствами. Каждая из них, очевидно, приводит к резко выраженной ферментной недостаточности, проявляющейся в повышенном образовании мочевой кислоты, что сопровождается гиперурикемией, причем клинические проявления (подагра и почечнокаменная болезнь) в разных случаях весьма сходны между собой. Тем не менее клиническая картина резко отличается от синдрома Леша - Нихана, который, по-видимому, возникает как следствие полного или почти полного отсутствия фермента и сопровождается тяжелым неврологическим расстройством, проявляющимся в детстве.
В заключение следует отметить следующее. Различия в проявлении определенных наследственных болезней у отдельных лиц могут зависеть не только от того, что они вызваны разными мутантными генами, определяющими характерное изменение фермента или другого белка, которое и служит главной причиной заболевания; они зависят еще от особенностей всей генетической конституции носителя данного аномального гена. Поскольку во многих генных локусах могут присутствовать разные нормальные аллели, нельзя, вероятно, найти двух индивидуумов, за исключением монозиготных близнецов, в точности одинаковых по своему «генетическому фону». Эти различия «генетического фона», безусловно, могут влиять на проявления того или иного расстройства, поскольку от них зависят многие условия биохимической и физиологической среды, в которой должна реализоваться активность данного аномального гена. Некоторые комбинации генов в непораженных локусах могут ослабить патологические проявления, тогда как другие, напротив, - усилить их. Но поскольку эти разнообразные комбинации генов часто практически не приводят к видимым различиям между индивидуумами, не имеющими данного аномального гена, определить механизм, посредством которого они влияют на проявление аномального гена, дело крайне трудное.
Необходимо отличать изменчивость, зависящую от других локусов, помимо того, в котором находится данный аномальный ген, и изменчивость, обусловленную присутствием различных «нормальных» аллелей в том же самом локусе. Второй источник изменчивости, разумеется, возможен только в том случае, если больные являются гетерозиготами (т. е. при «доминантных» болезнях). Было установлено, что в одном и том же генном локусе могут встречаться несколько различных аллелей, по-разному влияющих на функцию и не обязательно вызывающих явное заболевание. Иногда два или более из этих аллелей распространены относительно широко, так что рассматриваемый аномальный ген может находиться в гетерозиготной комбинации с тем или иным из этих различных «нормальных» аллелей. Это может; повлиять на проявление симптомов заболевания. Такой эффект нередко называют аллельной модификацией. Он и определяет то обстоятельство, что между сибсами сходство в проявлении определенной формы заболевания бывает большим, чем между родителями и детьми.
- IV. НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ И СРЕДА
Характерные черты индивидуума зависят не только от набора его генов, и, следовательно, от набора ферментов и других белков, которые образуются в его организме, но и от среды, в которой он развивается и живет. Взаимосвязи между тем, что Френсис Гальтон называет «природой» (nature) и «прокормом» (nurture), часто очень сложны и с трудом поддаются интерпретации. Однако нам безоговорочно ясна важность этих взаимосвязей в определении критериев того, что именно следует считать наследственными заболеваниями. Рассмотрим этот вопрос на примере нескольких болезней, для которых наследственная аномалия выявлена на уровне фермента и более или менее выяснены факторы среды, влияющие на ее проявление.
Прежде всего следует упомянуть о галактоземии. Это заболевание выражается в неспособности усваивать моносахарид галактозу из-за генетически обусловленной недостаточности фермента галактозо-1-фосфат уридилтрансферазы. Галактоза в составе дисахарида лактозы служит главным углевидным компонентом молока, и поэтому обычно грудные дети получают ее в больших количествах. В отсутствие названной трансферазы обмен галактозы нарушается. Содержание галактозы в крови повышается, в клетках накапливается галактозо-1-фосфат; все это вызывает тяжелые клинические симптомы. Развитие ребенка нарушается, он медленно прибавляет в весе, нередко Наблюдаются поражения печени и мозга, развиваются катаракты. Если, однако, ребенку давать пищу, не содержащую галактозы, но полноценную в других отношениях, то наступает быстрое улучшение. На практике, если диагноз поставлен достаточно рано, до того как наступили необратимые изменения, то ребенок может расти нормальным и здоровым.
Поэтому галактоземию можно в некотором смысле рассматривать как врожденную утрату способности соответствующим образом реагировать на один из нормальных факторов среды, а именно на лактозу, содержащуюся в молоке. При соответствующем изменении среды нарушение может быть предотвращено. Хотя у данного индивидуума фермент по-прежнему будет отсутствовать при новых условиях среды, это не будет иметь клинических последствий. Он останется предрасположенным к данной болезни, но клинически она не проявится.
Наследственная непереносимость фруктозы еще раз иллюстрирует это явление. В данном случае речь идет о недостаточности альдолазы печени (альдолаза В), необходимой для нормального обмена фруктозы. Прием с пищей фруктозы или сахарозы вызывает тяжелые симптомы. Если же фруктозу исключить из рациона, то повреждающего действия не будет. В отличие от галактозы фруктоза не является обязательной составной частью нормальной пищи грудных детей. Вследствие этого проявления и тяжесть этой болезни колеблются в более широких пределах. По-видимому, важный фактор при этом - момент прекращения кормления грудью. Если ребенка рано переводят на искусственное вскармливание, при котором он получает сахарозу, то его состояние быстро ухудшается. Если природа нарушения не распознана, то дело может дойти до необратимых изменений. Если, однако, ребенка продолжают кормить грудью в течение нескольких месяцев, то часто он начинает потом сам отвергать пищу, которая ему вредит; в это время уже гораздо больше вероятность того, что аномалия будет распознана. Помимо этого, у таких детей обычно развивается отвращение к сахару, сладостям и фруктам, и таким образом они сами оберегают себя. Итак, ясно, что тяжесть проявлений наследственных заболеваний может в значительной мере зависеть от совершенно случайных и, по-видимому, не связанных между собой факторов среды. В данном случае таким фактором является время отнятия от груди. Кстати, на этом примере видно также, что предпочтение той или иной пищи может быть прямым следствием ферментной аномалии.
Особенно ярко зависимость наследственности от факторов среды предстает перед нами на примере фавизма. Это. заболевание, выражающееся в тяжелой интермиттирующей гемолитической анемии, приступы которой провоцируются приемом с Пищей конских бобов (Vicia faba), известно уже давно. Фавизм особенно распространен на Ближнем Востоке и в некоторых районах южной Европы, т. е. в тех областях, где бобы являются обычным пищевым продуктом. Однако, фавизм развивается далеко не у всех людей, которые едят бобы. Он возникает лишь у людей с генетически детермированной недостаточностью Г-6-ФД, обычно обусловленной присутствием варианта Gd-Средиземноморский. Таким образом, для того, чтобы болезнь проявилась, нужно, чтобы данный индивидуум был носителем соответствующего гена и принимал в пищу бобы. Итак, для развития заболевания существенны как генетический фактор, так и фактор среды. В действительными дело обстоит даже еще сложнее, поскольку не у всех индивидуумов с этой специфической ферментной недостаточностью, которые едят конские бобы, развивается болезнь крови, а у тех, у кого она возникает, тяжесть болезни может быть неодинаковой. Причины этого не вполне ясны, но имеются некоторые указания на то, что дело здесь, возможно, в действии каких-то дополнительных генетических факторов, а также в различиях в количестве съедаемых бобов и в том, в каком виде они принимаются в пищу.
Не вызывает никаких сомнений, что галактоземия является наследственным заболеванием, поскольку она проявляется у всех индивидуумов с соответствующей генетической конституцией. Фактор среды, к которому они чувствительны, присутствует повсеместно. То же по существу справедливо и для наследственной непереносимости фруктозы, но в этом случае фактор среды несколько более вариабелен, и это влечет за собой различия в степени тяжести клинических проявлений болезни. Однако фавизм нельзя рассматривать как болезнь, вызываемую только наследственным фактором или только фактором среды, и возможно, что это относится также ко многим другим заболеваниям, встречающимся в клинической практике.
На практике вопрос о том, относить ли то или иное заболевание к наследственным или же к обусловленным факторами среды, приходится решать в зависимости от относительной частоты наследственного предрасположения и провоцирующих факторов среды. Если наследственное, предрасположение встречается относительно редко, а провоцирующий фактор среды распространен достаточно широко, а то и повсеместно (как это имеет место в случае галактоземии), то данное заболевание следует относить к наследственным. Если же, напротив, генетическое предрасположение. относительно обычно, а неблагоприятные условия среды встречаются нечасто, то факторы среды, видимо, приходится считать наиболее важной причиной.
Рассмотрим в качестве примера цингу. Насколько нам известно, люди и другие приматы неспособны синтезировать L-аскорбиновую кислоту (витамин С). Следовательно, если по тем или иным причинам в их пище содержится недостаточно этого витамина, то у них развивается цинга. У большинства других млекопитающих этого не происходит, так как они, по-видимому, могут сами синтезировать L-аскорбиновую кислоту из D-глюкозы:
D-глюкоза → Лактон D-глюкуроновой кислоты → Лактон L-гулоновой кислоты →
L-аскорбиновая кислота.
Очевидно, у человека и других приматов необходимый ген был утерян в ходе эволюции, а с ним и фермент, способный превращать лактон L-гулоновой кислоты в L-аскорбиновую кислоту. Таким образом, цинга с достаточным основанием рассматривается как заболевание, вызываемое неблагоприятным фактором среды, а именно недостатком витамина С в пище. Однако с равным основанием можно утверждать, что она обусловлена врожденным нарушением обмена веществ, общим для всего человечества.
В некоторых случаях, конечно, и наследственное предрасположение к данному, заболеванию может быть относительно редким и встречаемость определенных факторов среды, которые провоцирует это заболевание, может быть низкой. При таких обстоятельствах заболевание также должно быть редким и распространенным весьма неравномерно, а результаты семейных обследований могут вовсе не обязательно показывать, что в его возникновении какую-то роль играют наследственные факторы. Простой моделью ситуации такого рода является встречаемость нарушения, известного как чувствительность к суксаметонию. Приблизительно в одном случае из 2000 отмечается высокая чувствительность к суксаметонию, часто применяемому в качестве мышечного релаксанта при хирургических операциях. Такая чувствительность обусловлена либо синтезом атипичной формы сывороточной холинэстеразы, значительно менее эффективно разрушающей этот препарат, чем обычный фермент, либо вообще отсутствием синтеза данного фермента. В обоих случаях вызываемый этим препаратом паралич мышц и связанная с ним остановка дыхания оказываются слишком продолжительными. Однако если пораженные индивидуумы не подвергаются воздействию такого необычного и в общем-то искусственного, фактора среды, каким является суксаметоний, то они, по-видимому, вполне здоровы. Таким образом, для того чтобы возникло клиническое отклонение от нормы, в данном случае необходимо сочетание редкого наследственного предрасположения и необычных условий среды. Не удивительно поэтому, что семейный характер этой аномалии часто не удается распознать.
Если сопоставить весь спектр болезней и аномалий у человека, то на одном полюсе окажутся такие заболевания, как серповидноклеточная анемия, фенилкетонурия, гемофилия, мышечная дистрофия и т. п., которые мы рассматриваем как наследственные, поскольку они развиваются у всех носителей соответствующих генов. На другом полюсе будут находиться болезни, обусловленные преимущественно факторами внешней среды: например тяжелые инфекции, такие, как чума, сибирская язва, тиф и т. п., т. е. такие, которые, как правило, поражают всех, кто сталкивается с провоцирующими заболевание факторами. Однако имеется много заболеваний, часто, достаточно широко распространенных, для развития которых, по-видимому, важны как наследственный фактор, так и фактор среды. Типичными примерами таких заболеваний служат шизофрения, сахарный диабет и язвенная болезнь. Для всех этих заболеваний характерно наличие наследственного предрасположения, но в то же время ясно, что болезнь развивается только у части генетически предрасположенных индивидуумов. Однако во всех подобных случаях нам не известна природа первичных эффектов соответствующих генов. Кроме того, мы не в состоянии достаточно четко определить те условия среды, которые приводят к возникновению заболевания у одних индивидуумов в отличие от других, также генетически предрасположенных к нему.
Клинические нарушения в действительности развиваются только у небольшой части популяции (заштрихованный сектор), т. е. у тех индивидуумов, для которых генетическое предрасположение сочетается с воздействием неблагоприятных условий среды.
Практическое значение такой постановки вопроса состоит в том, что она помогает, после того как найдены способы выявления (с помощью генетических методов) в данной популяции предрасположенных к тому или иному заболеванию индивидуумов, обнаружить далее критические факторы среды. По существу, следует выяснить, при каких условиях среды реализуется генетическое предрасположение. Если это будет установлено, то можно соответствующим образом изменить условия среды, прежде чем у предрасположенных индивидуумов разовьются клинические нарушения.
Разумеется, для разных заболеваний доля генетически предрасположенных людей в популяции может быть различной - очень малой или, наоборот, большой, да и часть популяции, подвергающаяся воздействию неблагоприятных условий среды, также может варьировать по величине. Сверх того, не исключено, что или иной вид предрасположения обусловлен несколькими действующими по-разному. Но поскольку эффекты таких генов неодинаковы, то и степень предрасположения будет варьировать. Таким образом, на самом деле все линии должны быть далеко не столь четкими.
При всем том простой подход, который иллюстрирует приводимая схема, весьма полезен при рассмотрении проблем, возникающих в связи с патологическими состояниями, в особенности более распространенными из них. Мы приходим к примечательному парадоксу. Оказывается, что изучение генетики многих болезней может привести к разработке методов их предотвращения или лечения, заключающихся исключительно в изменениях среды. Весьма возможно, что одним из наиболее важных социальных и медицинских аспектов приложения генетических исследований окажется регулирование условий среды, поскольку чем точнее мы можем охарактеризовать генетическую конституцию индивидуума, тем яснее нам станет, каким образом следует изменять приспосабливать условия среды соответственно его потребностям.
Автор статьи - Л.В. Окольнова.
Сразу на ум приходят Люди Х… или Человек - Паук …
Но это в кино, в биологии тоже так, но немного более научно, менее фантастично и более обыденно.
Мута́ция (в переводе - изменение) - устойчивое, передающееся по наследству изменение ДНК, происходящее под влиянием внешних или внутренних изменений.
Мутагенез - процесс появления мутаций.
Обыденность в том, что эти изменения (мутации) происходят в природе и у человека постоянно, почти каждодневно.
В первую очередь, мутации подразделяются на соматические - возникают в клетках тела, и генеративные - появляются только в гаметах.
Разберем сначала виды генеративных мутаций.
Генные мутации
Что такое ген? Это участок ДНК (т.е. несколько нуклеотидов), соответственно, это и участок РНК, и участок белка, и какой-либо признак организма.
Т.е. генная мутация - это выпадение, замена, вставка, удвоение, изменение последовательности участков ДНК.
Вообще, это не всегда ведет к болезни. Например, при удвоении ДНК случаются такие “ошибки”. Но они возникают редко, это очень малый процент от всего количества, поэтому они незначительны, что практически не влияют на организм.
Бывают и серьезные мутагенезы:
- серповидно-клеточная анемия у человека;
- фенилкетонурия - нарушение обмена веществ, вызывающее довольно серьезные нарушения умственного развития
- гемофилия
- гигантизм у растений
Геномные мутации
Вот классическое определение термина “геном”:
Геном -
Совокупность наследственного материала, заключенного в клетке организма;
- геном человека и геномы всех остальных клеточных форм жизни, построены из ДНК;
- совокупность генетического материала гаплоидного набора хромосом данного вида в парах нуклеотидов ДНК на гаплоидный геном.
Для понимания сути мы очень сильно упростим, получится такое определение:
Геном - это количество хромосом
Геномные мутации - изменение числа хромосом организма. В основном, их причина - нестандартное расхождение хромосом в процессе деления.
Синдром Дауна - в норме у человека 46 хромосом (23 пары), однако при этой мутации образуются 47 хромосом
рис. синдром Дауна
Полиплойдия у растений (для растений это вообще норма - большинство культурный растений - полиплойдные мутанты)
Хромосомные мутации - деформации самих хромосом.
Примеры (некоторые перестройки такого рода есть у большинства людей и вообще никак не отражаются ни внешне, ни на здоровье, но есть и неприятные мутации):
- синдром кошачьего крика у ребенка
- задержка в развитии
и т.д.
Цитоплазматические мутации - мутации в ДНК митохондрий и хлоропластов.
Есть 2 органеллы со своими собственными ДНК (кольцевыми, в то время как в ядре - двойная спираль) - митохондрия и растительные пластиды.
Соответственно, есть мутации, вызванные изменениями именно в этих структурах.
Есть интересная особенность - этот вид мутации передается только женским полом, т.к. при образовании зиготы остаются только материнские митохондрии, а “мужские” отваливаются с хвостом при оплодотворении.
Примеры:
- у человека - определенная форма сахарного диабета, туннельное зрение;
- у растений - пестролистность.
Соматические мутации.
Это все описанные выше виды, но возникают они в клетках тела (в соматических клетках).
Мутантных клеток обычно намного меньше, чем нормальных, и они подавляются здоровыми клетками. (Если не подавляются, то организм перерождаться или болеть).
Примеры:
- у дрозофилы глаз красный, но может иметь белые фасеты
- у растения это может быть целый побег, отличающийся от других (И.В. Мичурин таким образом выводил новые сорта яблок).
Раковые клетки у человека
Примеры вопросов ЕГЭ:
Синдром Дауна является результатом мутации
1))геномной;
2) цитоплазматической;
3)хромосомной;
4) рецессивной.
Генные мутации связаны с изменением
А) числа хромосом в клетках;
Б) структуры хромосом;
B) последовательности генов в аутосоме;
Г) нуклеогидов на участке ДНК.
Мутации, связанные с обменом участками негомологичных хромосом, относят к
А) хромосомным;
Б) геномным;
В) точковым;
Г) генным.
Животное, в потомстве которого может появиться признак, обусловленный соматической мутацией