Шепелявый затворник, преподобный Томас Мальтус (1766-1834), автор идеи о том, что люди из низших классов общества размножаются слишком быстро, был бы очень удивлен своей сегодняшней популярности. Комментаторы, общественные деятели, ученые, все наперегонки торопятся сказать: «Знаете, а ведь Мальтус был прав: людей слишком много, и они слишком много потребляют».

«Народонаселение Земли все больше и все голоднее, — писал этим летом колумнист журнала Time. — Цены на продовольствие достигли исторического пика. Оглянувшись вокруг себя, мы легко придем к выводу, что Мальтус был пророком». В британском еженедельнике New Statesman любитель дикой природы сэр Дэвид Аттенборо демонстрирует те же убеждения: «Истина, провозглашенная Мальтусом, остается истиной и сегодня: Земля не может прокормить большее количество людей». Не осталась в стороне и леволиберальная газета Guardian: «Его мысли, чья правота доказана природой, вдохновили Чарлза Дарвина на теорию эволюции. И в саванне, и в тропических лесах, и в тундре популяции животных увеличиваются в хорошие времена и резко уменьшаются, если исчезают источники питания. Является ли homo sapiens исключением?» Меланхолический тон статьи подсказывает ответ на этот риторический вопрос. А колумнист газеты New York Times Пол Кругман не стал кокетничать. «Мальтус был прав!» — гласит заголовок одной из его недавних статей.

Слушая этот хвалебный хор в честь Мальтуса, поневоле задумаешься, а в чем же собственно он был прав? Для ответа стоит открыть его книгу, впервые опубликованную в 1798 году, которая и является источником предполагаемых пророчеств — «Опыт о законе народонаселения». Удивительное чтение.

На первых же страницах, мы встречаем то, что называется теперь теорией Мальтуса о росте народонаселения. В ней Мальтус оперирует, по его словам, двумя неоспоримыми законами природы — необходимость еды и взаимное влечение полов или размножение. По мнению Мальтуса, проблема заключается в том, что «без контроля» население растет быстрее, чем средства к его существованию. Он даже вывел математическую формулу: «Население растет в геометрической прогрессии. А источники пропитания только в арифметической». То есть без контроля население удваивается каждые 25 лет (1, 2, 4, 8, 16, 32 и т.д.), в то время как средства существования каждые 25 лет прирастают намного медленнее (1, 2, 3, 4, 5, 6 и так далее).

Если вы верите, что бесконтрольный рост населения всегда превышает рост объемов пропитания, тогда Мальтус действительно прав. А его рассуждения о «естественных» способах контроля над численностью населения — взаимное уничтожение в войне за ресурсы, голод и эпидемии, уносящие сотни тысяч жизней — начинают выглядеть как сбывшееся пророчество.

Читая Мальтуса, легко представить поддакивающего читателя: все современные катаклизмы, все «концы света» предсказаны Мальтусом в его нравоучительном сочинении. Неудивительно благоговение защитников окружающей среды перед Мальтусом: «Он знал. Он знал, что природа неизбежно отомстит, если люди, плодящиеся, как кролики, не прекратят потреблять так ужасно много».

Но вот что странно. «Великий всеобщий закон природы», который формулирует Мальтус — природа отрегулирует численность населения, если люди не отрегулируют ее сами, — занимает лишь несколько абзацев в книге объемом более 120 страниц. И более того, Мальтус не очень обеспокоен проблемой доказательства своего утверждения о разных темпах роста населения и его пропитания. Единственный источник для безжалостного приговора — двухтомные «Наблюдения» Ричарда Прайса. Это трактат 1776 года о гражданских свободах, в котором приводятся данные о численности населения в колониях Новой Англии в XVII веке, «когда люди обладали полной свободой действий». Что же касается источника данных о том, как увеличивается объем пропитания, то здесь мы видим только несколько смутных рассуждений о превращении первобытного общества охотников-собирателей в общество земледельцев. И все. И больше ничего.

То, что так называемая «теория народонаселения» Мальтуса по любым стандартам абсолютно безосновательна, помогает объяснить, почему ее опровергла вся последующая история человечества. Потому что, и тут не стоит заблуждаться, Мальтус не упустил ни единого случая, чтобы доказать свою неправоту. И дело не только в том, что население Земли не росло в геометрической прогрессии, как он описал, но, что более важно, технические достижения промышленной революции XIX века и сельскохозяйственная «зеленая» революция XX века показали, что мы способны обеспечивать продовольствием растущее население. И собственно делаем это. Утверждения же Мальтуса оказались голословными.

Неубедительность продекларированного Мальтусом псевдозакона не случайна. А каким он еще мог быть? Ведь Мальтус не собирался писать труд по демографии. Всегда, когда ему нужны были «солидные факты», он ссылался либо на Джиаммарию Ортеза (1713-1790), либо на Ричарда Прайса (1723-1791). На самом деле Мальтус пытался написать работу, которая бы опровергла необходимость социальных реформ, или еще хуже — революции.

Посмотрите на полное название его труда — «Опыт закона о народонаселении в связи с его влиянием на будущее улучшение общества с замечаниями о ложных рассуждениях Годвина, Кондорсе и других писателей». Его предмет — не закон о народонаселении. Этот закон для Мальтуса является само собой разумеющимся, судя по тому, как мало внимания он уделяет его доказательству. Его цель — использовать предполагаемый закон против таких писателей, как Годвин и Кондорсе, которые отстаивали необходимость социальных перемен в обществе. Теория и так называемая наука служили Мальтусу инструментом, с помощью которого он добивался оправдания существующего социального порядка. Такого как есть: «Главной целью этого сочинения является представление доказательств необходимости дворянского класса землевладельцев». Мальтус был настроен пессимистично в своих рассуждениях о возможности улучшить общество не потому, что открыл закон народонаселения. Наоборот. Его убеждение в том, что нищета и страдание — удел трудового большинства, вдохновили его на изобретение «пророческого» закона.

Дворянин, хотя и оставшийся без наследства, поскольку был младшим сыном в семье, Мальтус имел все основания бояться. В английских городах конца XVIII века появлялась промышленная буржуазия, к большому неудовольствию земельных аристократов вроде Мальтуса. Именно поэтому он отрицает капиталистические теории Давида Рикардо и Адама Смита, отстаивая ценность исключительно сельскохозяйственной, феодальной деятельности.

Впрочем, на фоне того, что действительно пугает Мальтуса, — перспектива социального восстания, его разногласия с буржуазией отступают на второй план. Главным страхом, сковавшим его «вечный» класс собственников, его «абсолютно необходимых администраторов имущества», была угроза распространения Французской революции. Сочинение Мальтуса играло роль дамбы против новых идей, которые начинали проникать в английское общество.

Используя надуманные «законы природы», а именно, что мы размножаемся быстрее, чем можем себя прокормить, он доказывал, что класс работников сам себя обрекает на бедность, так как его численность растет без контроля. Такой подход позволил Мальтусу представить все социальные язвы общества, в первую очередь ужасающую бедность рабочих и безработных, не как проблемы, которые имеют политическое решение, а как результат действия «неумолимых законов природы».

Цель автора абсолютно ясна. Он оправдывает социальный статус-кво, называя состояние английского общества конца XVIII века естественным, природным фактом, который не может быть изменен. Общество такое, каким оно должно быть, и не может быть никаким иным. Мальтус пытается остановить социальные силы, революционизирующие общество, изображая их как противников установленного природой порядка вещей. Именно в этом смысл его труда, а не в рассуждениях о росте народонаселения. Потрясающий образец реакционного мышления и отчаянного ретроградства. Отчаянного, потому что вряд ли можно назвать по-другому попытку найти причины голода в избыточном размножении крестьян и рабочих.

Как пошутил в 1825 году редактор одной газеты, Мальтус пытается свести все дело к вопросу об отношениях дворников с их женами и любовницами, вместо того, чтобы говорить о трудовых правах.

Мальтус, первый в мире профессор политической экономики, отомстил. Перед своей смертью в 1834 году он успел поучаствовать в подготовке новой редакции закона о бедных. Согласно прежней редакции 1601 года, безработный мог рассчитывать на помощь своей общины, чтобы не умереть от голода. По мнению Мальтуса, такие подачки не просто поощряли «лень и разложение», но способствовали излишней плодовитости бедных. Новый закон, прозванный «законом о бастилиях для бедных», заменял денежную помощь отправкой безработных в трудовые дома. Бедность была объявлена преступлением. Таково было реальное последствие теории, которая столь мало ценила человеческую жизнь.

Оригинал статьи на английском языке опубликован в журнале Spiked.

18-19-го столетий. Его основные работы были изданы в 1798 и 1820 гг. Мальтус и его "теория народонаселения" внесли огромный вклад в развитие науки.

Биография

Мальтус родился в 1766 году, 14 февраля. Его отец был весьма незаурядной личностью. Он увлекался наукой, поддерживал дружеские связи с Хьюмом и Руссо. В 1788-м Мальтус закончил Джесус-колледж университета Кембриджа. По существовавшему обычаю, как младший сын, он должен был начать духовную карьеру. После колледжа Мальтус принял сан. В 1793-м он получает богословскую степень. С 1797 по 1803 год Мальтус был викарием в одном из приходов Суррей. Однако с юношества его увлекала наука. Поэтому одновременно Мальтус стал преподавать. Все его свободное время занимало исследование проблем взаимосвязи с природными процессами. В 1805-м он принял предложение поступить профессором на кафедру современной истории и политэкономии колледжа Ост-Индской компании. Здесь он также исполнял обязанности священника.

Теория Мальтуса (кратко)

Она стала главным трудом всей его жизни. Первое издание вышло в 1798 году анонимно. Мальтус и его теория народонаселения вызвали тогда многочисленные нападки. Именно это в основном и стало причиной того, что с 1799-го по 1802-й он начал путешествовать по некоторым странам Европы. В ходе поездок он собирал сведения, статистические данные. Вся эта информация была использована им для корректировки своей работы. После этого турне в 1803-м уже под своим именем он издает новую дополненную редакцию книги. Последующие труды были также значительно расширены и обновлены. Теория Мальтуса, кратко говоря, стала обширным трактатом, включавшим исторические экскурсы, работ прочих авторов.

Специфика составления

В самом первом издании теория народонаселения Мальтуса кратко излагала его тезисы, касающиеся демографического состояния ряда стран. Однако при составлении эссе автору не были известны даже простые статистические данные не только других государств, но и самой Англии. К примеру, он считал, что численность жителей Британии - 7 млн чел. По переписи же, проведенной в 1801-м, это количество составляло практически 11 млн. При подготовке второго издания им были учтены не только полученные статистические сведения, но и данные церковного учета. Кроме этого, теория Мальтуса была дополнена информацией по другим странам. При его жизни было выпущено 6 изданий. Каждый раз теория Мальтуса выходила все большим тиражом.

Природа и возрастание земельной ренты

Это еще один обширный труд, который создал Мальтус. Он был издан в 1815 году. В этой работе автор, основываясь на естественной природе дохода с земли, попытался раскрыть механизмы его формирования и увеличения, обосновать значение ренты в реализации совокупного продукта, выпущенного обществом. Но окончательные его суждения были высказаны несколько позже. В 1820 году вышло второе его главное произведение, в котором была отражена экономическая теория Мальтуса.

Суть концепции 1798 года

Томас Мальтус и его теория первоначальной целью ставят улучшение человеческой жизни. В своей работе автор использует различные категории и концепции. В его труде присутствуют не только экономические, но и натурфилософские, социологические, эстетические, а также религиозные понятия. В своей работе он рассматривал безотносительно к какому-либо в целом. Теория народонаселения Т. Мальтуса выражалась как вечный, незыблемый, естественный и неизбежный закон природы. Автор утверждал, что численность людей увеличивается в геометрической, а средства для существования в арифметической прогрессии. Согласно теории народонаселения Т. Мальтуса, спустя два столетия соотношение между численностью людей и средствами было бы 256:9, а спустя три - 4096:13. Через 2000 лет разрыв между категориями был бы неисчислимым и беспредельным. Эта теория Т. Мальтуса впоследствии будет названа законом снижающегося плодородия земли. Удвоение числа жителей планеты, по мнению автора, будет равносильно тому, что величина Земли уменьшится наполовину. Чем больше будет людей, тем меньше останется обрабатываемой земли на каждого человека. В этой связи появляется тенденция отставания расширения объема продовольственных ресурсов от увеличения численности жителей планеты. Теория Мальтуса не обосновывалась какими-либо реальными фактами. Автор исходил только из предположений, которые не подтверждались достоверными доказательствами, материалами, имевшими хоть сколько-нибудь существенное практическое значение.

Противоречие

Теория Мальтуса, однако, содержит один факт. Но он не только не обосновывает его предположений, а, напротив, говорит о его недобросовестности как ученого. Автор упоминает в своих размышлениях об удвоении населения Северной Америки за четверть века. Он считает, что этот факт подтверждает его предположение об увеличении численности людей в геометрической прогрессии. Но в действительности, как отмечает сам мыслитель, рост количества жителей не происходит беспрепятственно. Автор отмечает, что тезис относительно удвоения не имеет места. Несложно подсчитать, что в ином случае за тысячу лет численность людей повысилась бы в 240 раз. Это значит, что если бы в 1001 г. н. э. проживало бы 2 человека, то в 2001-м их было бы 2 х 1012 (или 2 трлн чел.). Это количество приблизительно в 300 раз меньше фактического значения сегодня.

Проблемы в концепции

1. Нравственное обуздание. Автор считал, что долг каждого человека заключается в том, что прежде чем решиться на вступление в брак, ему необходимо достичь такого состояния, при котором он будет способен обеспечить средствами существования свое потомство. Вместе с этим склонность к семейной жизни должна сохранить свою силу для поддержания энергии и пробуждения в безбрачном индивиде стремление достичь трудом нужного уровня благосостояния.
2. Пороки. К ним Мальтус относил противоестественные связи, распущенность, осквернение семейного ложа, различные ухищрения, которые предпринимаются для сокрытия порочных связей.
3. Несчастья. Ими автор считал голод, войну, чуму, эпидемии, различные излишества, плохое питание детей, чрезмерный, тяжкий труд, вредные занятия и так далее.

Следует, однако, сказать, что удвоение численности в действительности имело место на определенном этапе развития общества. Но случилось оно вследствие миграции, а не за счет естественного прироста.

Нищета людей

Согласно теории Мальтуса, главными причинами бедности являются не проблемы социальной организации в обществе. Неимущие не вправе требовать чего-либо от богатых. По мнению автора, последние не являются виновными в несостоятельности первых. Теория бедности Мальтуса основывается на том, что нищета в незначительной степени или вовсе не зависит от формы правления либо неравномерного распределения благ. Богатые не в состоянии доставить нищим пропитание и работу. В этой связи неимущие, по сути вещей, не имеют прав требовать еды или занятий. Таким образом, согласно теории народонаселения Мальтуса, главными причинами бедности выступают неотвратимые природные законы.

Назначение концепции

Она раскрывается непосредственно в самих рассуждениях автора. Теория Мальтуса ориентирована на парализацию классовой борьбы рабочих, доказательство безрезультатности и беспочвенности требований, которые пролетариат предъявляет буржуазии. Автор особенно подчеркивал, что внедрение и распространение его идеи среди неимущих будет оказывать благоприятное влияние на рабочие массы, которое, безусловно, было выгодно господствующему классу. Мальтус прилагал все усилия, чтобы лишить почвы борьбу пролетариата. При этом он сам цинично и открыто выступал против выполнения элементарных требований справедливости, жизненных прав рабочих. Автор выдвигал предположение, что пролетариат сам виновен в своей несостоятельности. Свою бедность пролетариат может снизить, только уменьшив рождаемость. Мерами борьбы с увеличением численности людей он считал нравственное обуздание, несчастья, воздержание от нищенских браков, изнурительный труд, болезни, войны, эпидемии, голод. В этом он видел единственные эффективные и естественные средства, с помощью которых можно уничтожить "лишних людей".

Теория "третьих лиц" Мальтуса

Эффект

Практически сразу после издания теория воспроизводства Мальтуса стала предметом дискуссий среди общественных деятелей, исследователей и в кругу непрофессионалов. Кроме последователей концепции, появились и противники положений. Некоторые из критиков выдвигали достаточно конструктивные аргументы. На труд Мальтуса впоследствии ссылались специалисты самых разных научных сфер. Его работы оказали ключевое влияние на становление концепции Дарвина.

Критика марксистов

Представители классической школы раскрыли реакционную роль теории народонаселения. Маркс доказал, что суть концепции основывается на подмене специфических общественно-экономических законов капитализма "непреложными и вечными" природными постулатами. Маркс доказал, что теория народонаселения отсутствует вообще. Для каждой социальной формации присущ собственный специфический закон. Абсолютного перенаселения нет и быть не может. Рост численности - явление относительное. Оно выступает как специфическая особенность капиталистической системы, возникающей под действием закона накопления. Именно этим, а не природными законами обусловлена нищета пролетариата. В качестве основного "аргумента" Мальтус использовал ненаучный закон об убывающем плодородии. Марксисты резко критиковали эту концепцию. Они доказывали, что автор и его сторонники не учитывают увеличение производительных сил, прогресс техники. Ленин, критикуя теорию, говорил, что существует не вообще сложность получения пищи, а проблема с пропитанием только для конкретного класса общества - пролетариата. Это затруднение определяется специфическими капиталистическими, а не природными законами.

Мнение Мизеса

Этот автор придавал особое значение влиянию концепции Мальтуса на теорию либерализма. Мизес считал, что выдвинутые предположения выступают как социальная доктрина либерализма. В качестве ядра этой идеи он называл теорию разделения труда. Только при тесной взаимосвязи с этой концепцией можно верно трактовать социальные условия теории Мальтуса. Общество появляется как объединение людей для лучшего использования естественных факторов существования. По сути, социум - это запрет на взаимное истребление людей. В обществе вместо борьбы применяется взаимопомощь. Это формирует главную мотивацию поведения его членов. В рамках социума не должно существовать борьбы, там присутствует только мир. Любое противостояние, по своей сути, замедляет общественную кооперацию. Мизес дает свое разъяснение выводов Мальтуса. Он говорит, что частная собственность на производственные средства - регулятивный принцип. Он обеспечивает баланс между увеличивающимся количеством потребителей и сокращающимся объемом ресурсов. Данный принцип формирует зависимость для каждого индивида от квоты на экономический продукт, который резервируется от коэффициента труда и собственности. Свое выражение он находит в снижении уровня рождаемости под влиянием социума, элиминацией лишних членов общества по аналогии с растительным или животным миром. В человеческой популяции функция борьбы за существование реализуется "моральным тормозом, ограничивающим потомство".

Защита концепции

Мизес, кроме прочего, отвергает выдвигаемые Мальтусу обвинения в жестокости и человеконенавистничестве. Автор предостерегает читателей от неправильных выводов. Он говорит о том, что в обществе нет и не может существовать борьба за выживание. Мизес считает, что делать такие варварские умозаключения на основании теории Мальтуса - грубейшая ошибка. Он утверждал: высказывания, вырванные из контекста и используемые для превратного толкования, объясняются недостаточностью и незаконченностью первого издания труда. Исходное издание было составлено до того, как сформировалась идея классической политэкономии.

Использование концепции

Несмотря на общую научную несостоятельность теории народонаселения, она имела большой успех в буржуазных кругах. Это было обусловлено тем, что классовые запросы этой части общества были в высшей степени удовлетворены идеями. Наиболее зловещая роль концепции отмечается в настоящее время. Активное распространение идей неомальтузианства в разных толкованиях обуславливается ускоренным увеличением численности населения (в большей степени в развивающихся государствах). Такая тенденция сопровождается обострением экологических проблем, увеличением разрыва по уровню прогресса между странами.

Римский клуб

Он представляет собой неправительственную организацию международного уровня. В ней объединены общественные, политические, научные деятели из множества государств мира. Римский клуб выдвинул тезис, что к середине 20-го столетия человечество достигло границ экспоненциального роста в пределах ограниченного пространства. Эта идея была представлена на первом докладе в 1972 году. В 1974-м была обоснована одна из моделей решения проблем глобального характера, концепция совершенствования мировой системы в плоскости ограниченного роста. Под последним понимают процедуру структурной дифференциации, которая имеет существенные отличия от исключительно количественного недифференцированного увеличения. Авторы используют это понятие относительно роста мировой системы аналогично развитию организма, в рамках которого отмечается и специализация разных элементов, и функциональная взаимная их зависимость. Необходимость применения именно такого подхода, по мнению участников, обуславливается взаимозависимостью кризисных явлений. К ним, в частности, относят демографические, сырьевые, энергетические, продовольственные, природные и прочие проблемы.

Заключение

Если к наступлению следующего века внутрисемейное планирование распространится почти на всех жителей планеты, и в случае если такое ограничение будет существовать на уровне 2,2-2,5 детей на каждый брак, то существуют основания полагать, что к завершению 21-го века численность людей на Земле стабилизируется до 11-12 млрд чел. В качестве важнейших предпосылок в решении проблемы регулирования увеличения человеческой популяции выступают глубокие духовные и социальные преобразования, повышение культурного и материального уровня живущих на планете народов. В данном случае не ведется речь о принудительном ограничении рождаемости, согласно теории, выдвигавшейся Мальтусом. Суть решения проблем состоит в разработке и внедрении целого ряда продуманных мер. Только благодаря такому подходу в одних государствах и регионах приращение численности жителей должно ускориться, а в других - начать замедляться. Продиктованная экологическим императивом потребность объективного, сознательного ограничения увеличения популяции обуславливает необходимость обращения к неомальтузианской концепции. Взаимосвязь факторов в ней является двусторонней. Работы Мальтуса заложили базу для последующего совершенствования демографического направления в науке об экономическом развитии.

Томас Роберт Мальтус и его «Опыт о законе народонаселения»

Что было, что есть и что будет…

Томас Роберт Мальтус родился 13 февраля 1766 года недалеко от Доркинга (графство Суррей). Отец его был личностью незаурядной: занимался науками, дружил и переписывался с виднейшими мыслителями того времени Дэвидом Хьюмом и Жан-Жаком Руссо. Последний ратовал, среди прочего, за домашнее обучение, и Дэниел Мальтус, будучи страстным его поклонником, решил нанять для своего сына частного преподавателя -- ректора расположенного поблизости небольшого колледжа. Затем, благо до знаменитого Кембриджа было рукой подать, Томас поступил в одно из тамошних заведений -- Jesus College.

Главный труд Томаса Мальтуса -- эссе с изложением теории народонаселения. Биографы утверждают, что оно было написано после жаркого спора ученого с отцом. Дэниел Мальтус отстаивал почерпнутую у Руссо идею “совершенного общества”, которое должно было состоять из “улучшенных” людей, а Томас Мальтус, больше всего уважавший факты, разрушал все его полемические построения, напирая на цифры (можно сказать, выступал с позиций социологии). Такая аргументация показалась отцу столь яркой и убедительной, что он посоветовал сыну изложить все это на бумаге.

Первое издание книги под названием “Опыт о законе народонаселения и о том, как он воздействует на будущее улучшение общества, с замечаниями по поводу идей г-на Годвина, маркиза де Кондорсе и других авторов” вышло анонимно в 1798 году. А спустя пять лет увидело свет второе и, что называется, дополненное -- вдвое большее по объему.

Вышеуказанные авторы считали, что или наука сумеет найти неограниченные ресурсы для обеспечения народонаселения продовольствием, или человеческий разум сможет ограничить, обуздать увеличивающийся рост населения. Но всё же основным их постулатом была святая вера в то, что какие бы проблемы не стояли перед человечеством, будь то перенаселённость или истощение ресурсов, люди всегда найдут решение и ключ к бесконечному процветанию. Согласно обычному ходу дела, как в области истории учений, так и в области фактов такой ярый оптимизм неизбежно должен был вызвать реакцию. Она не заставила себя ждать и появилась в форме "Опыта о законе народонаселения" Мальтуса. По поводу вышеуказанных утверждений, что прогресс человеческого рода к богатству и к счастью бесконечен и что опасность, как бы не наступило время, когда будет на земле слишком много людей, химерична или, во всяком случае, отодвигается в такое далекое будущее, что едва ли стоит беспокоиться, - по поводу всех этих утверждений Мальтус отвечает, что, как раз наоборот, в этом именно и заключается почти непреодолимое препятствие, и не в отдаленном будущем, а в настоящее время, сейчас, и во всякое время оно висит над головой, тормозит прогресс человеческого рода, - это скала Сизифа, которая постоянно грозила падением и разрушением. Природа вложила в человека инстинкт, который, будучи предоставлен самому себе, обрекает его в жертву голоду, смерти и порокам. От этого инстинкта страдают люди, не зная причины своих страданий, которая дала бы им в руки ключ к истории обществ и их бедствий. Все, даже лица, совершенно незнакомые с социологическим исследованием, знают незабвенные формулы Мальтуса, согласно которым, с одной стороны, с ужасающей быстротой происходит рост предоставленного самому себе населения, а с другой - относительно медленно умножаются средства пропитания. Поэтому Мальтус представляет рост населения геометрической прогрессией, т.е. рядом цифр, последовательно растущих от умножения на какую-нибудь одну цифру, и он берет простейший ряд, каждый член которого вдвое больше предыдущего. А рост производства он представляет арифметической прогрессией, т.е. рядом цифр, последовательно увеличивающихся от приложения одной какой-нибудь цифры, и он берет простейший ряд, именно ряд целых цифр.

Таким образом, у него получается:

• 1 2 4 8 16 32 64 128 256...
• 1 2 3 4 5 6 7 8 9...

Мальтус предполагает, что каждый член прогрессии соответствует периоду в двадцать пять лет. С первого же взгляда видно, что если население удваивается каждые двадцать пять лет, а средства существования в каждый такой период увеличиваются только на одно и то же количество, то расхождение между двумя рядами происходит в ужасающей пропорции. В нашей таблице, содержащей только девять членов, т.е. относительно короткий период времени в двести лет, мы видим, что последняя цифра, обозначающая количество населения, уже в двадцать восемь раз больше цифры, выражающей массу средств существования, а если бы продолжить прогрессию до сотого члена, то нельзя было бы ее представить в цифрах. Первую из этих прогрессий можно считать очевидной, поскольку она представляет биологический закон происхождения. Не зря в разговорном языке выражения generation (происхождение) и multiplication (размножение) считают синонимами. Верно, что удвоение предполагает четырех детей, появляющихся на свет в период деторождения, и, следовательно, около 5-6 рождений при неизбежной убыли вследствие детской смертности. Эта цифра может показаться преувеличенной нам, живущим в обществе, где ограничение рождений - общее явление, но несомненно, что у всех живых существ, и даже у человека, который менее плодовит, число рождений было бы значительно выше, если бы воспроизведение рода было предоставлено своему естественному течению. Женщина в возрасте воспроизведения может быть в известных случаях беременной двадцать раз, а иногда и больше. В силу такого размножения земля заселяется до настоящего времени людьми, и нет никаких признаков, что ныне эта воспроизводительная способность у обоих полов меньше, чем когда-либо раньше. Поэтому, приняв число 2 за множитель в своей прогрессии, Мальтус не допустил никакого чрезмерного предположения. Скорее может вызвать сомнение период времени в двадцать пять лет, промежуток между двумя членами. Промежуток времени между средним возрастом родителей и средним возрастом детей, когда они становятся в свою очередь способными воспроизводить, не может быть меньше 33 лет. Это называется периодом одного поколения, и таких периодов в одном столетии всегда насчитывалось около трех. Но это несущественные придирки. Что же получится оттого, что промежуток между двумя членами будет продлен с 25 до 33 лет и множитель прогрессии уменьшится с 2 до 11/2,11/4 или 11/10? Прогрессия немного замедлится, но раз принята геометрическая прогрессия, как бы медленно она ни развивалась вначале, она очень скоро начинает делать чрезвычайные скачки и переходит всякие пределы. Эти поправки не умаляют силы рассуждения Мальтуса, равно как и значения физиологического закона. Вторая прогрессия кажется более несостоятельной, ибо она явно произвольна, и даже не известно, представляет ли она подобно первой только тенденцию или ей предназначено представлять действительность? Она не соответствует ни одному известному и верному закону, как биологический закон воспроизведения. Скорее, кажется, она опровергает этот самый закон. В самом деле, что такое "средства существования", как не животные и растительные виды, которые воспроизводятся по тем же самым законам, и, как и человек, и даже много быстрее, согласно геометрической прогрессии. Сила размножения хлебного зерна или картофеля, кур или селедок, и даже рогатого скота или овец, не превосходит ли бесконечно силу размножения человека? На это возражение Мальтус, несомненно, ответил бы, что скрытая сила размножения животных и растительных видов фактически связана очень тесными границами: климатом, необходимой для них пищей, борьбой за существование и т.д.

Пусть будет так. Но если эти препятствия идут в счет во второй прогрессии, почему они не приняты во внимание в первой? Тут, по-видимому, есть некоторая непоследовательность. Одно из двух: или дело идет о том, чтобы выразить тенденции, и в таком случае тенденция в размножении средств существования не только не одинакова, но гораздо сильнее тенденции в размножении людей; или дело идет о том, чтобы возразить то, что есть, и в таком случае препятствия к бесконечному размножению людей не меньше препятствий к бесконечному размножению животных и растений, или, лучше сказать, последнее есть, очевидно, функция первого.

Чтобы придать смысл второй формуле, следует ее перенести из области биологии в область экономии. По мысли Мальтуса, дело, очевидно, идет о продукте данной земли, скажем о хлебе, так как английские экономисты его имеют всегда в виду в своих теориях. Он хочет сказать, что если предположить, что с данного клочка земли можно получить одно и то же приращение посева в конце каждого данного периода, скажем на два гектолитра больше каждые двадцать пять лет, то это будет все, что можно надеяться получить от земли. И в этой гипотезе, по-видимому, есть еще некоторое преувеличение по сравнению с действительностью. В 1789 г. Лавуазье исчислял произрастание хлеба во Франции в количестве 7 3/4 гектолитров на гектар. В последние годы оно в среднем достигает немного больше 17 гектолитров. Если предположить, что приращение было правильным в течение 120 лет, то мы найдем приблизительно по два гектолитра приращения на каждые двадцать пять лет. При слабом приросте французского населения этого было достаточно для того, чтобы поднять среднюю меру на каждую голову до 2-3 гектолитров. Но будет ли этого достаточно для такого быстрорастущего населения, как население Англии и Германии? Наверное, нет, что видно из того, что Англия и Германия, несмотря на больший прирост хлеба, принуждены ввозить извне значительную часть потребляемых ими хлебных продуктов. Да и во Франции может ли то же самое бесконечно продолжаться в течение настоящего и будущего веков? Это невероятно; прирост продукта всякой земли должен иметь физический предел в силу ограниченности содержащихся в ней элементов, и, прежде всего экономический предел в силу возрастания необходимых для эксплуатации данного участка издержек, когда хотят развить его производительность до последних пределов. И, таким образом, закон "убывающего плодородия", к которому мы потом вернемся, уже является истинным основанием мальтусовских законов, хотя сам Мальтус определенно еще не говорит о нем. Очевидно, что в данном месте фактически не может быть больше живых существ, чем сколько их может пропитаться там, - это трюизм. Ибо, если там найдутся лишние, они согласно принятому принципу осуждены на голодную смерть3. Таким образом, дело происходит и во всем животном и растительном царстве: безумная плодовитость зародышей безжалостно приводится смертью к желанной пропорции, и определенный необходимостью уровень не поднимается выше и не опускается ниже, как в хорошо урегулированном резерве, ибо ужасные производимые среди них смертью опустошения постоянно восполняются напором жизни. Но у диких народов, так же как и у животных, к которым они приближаются, большая часть населения в буквальном смысле умирает от голода. Мальтус долго останавливается на описании состояния этих примитивных обществ, и в этом отношении он был одним из предшественников доисторической социологии, которая после него подвинулась далеко вперед. Он очень хорошо показывает, как недостаток в пище влечет за собой тысячу зол: не только смертность, эпидемии, но и антропофагию, детоубийство, убийство стариков и особенно войну, которая даже тогда, когда целью ее не является съедение побежденного, ведет, во всяком случае, к отнятию у побежденного его земли и производимого ею хлеба. Эти препятствия он называет позитивными, или репрессивными. Однако этот недостаток в пище у диких, равно как и у животных, не есть ли следствие их неспособности к производству, а не следствие перенаселенности?

На это Мальтус возражает, указывая, что многие из этих диких обычаев продолжают существовать у таких цивилизованных народов, как греки. Даже у современных народов существуют такие жестокие, хотя и в более слабой степени, способы сокращения населения. Хотя голод в форме недорода в собственном смысле не встречается больше нигде, кроме России и Индии, однако он не перестает свирепствовать в среде самых цивилизованных обществ в форме физиологического бедствия, самым убийственным проявлением которого бывает туберкулез, поселяющий ужасную детскую смертность и преждевременную смертность среди взрослого рабочего населения. Что касается войны, то она не перестает косить людей. Мальтус был современником войн Французской революции и первой Империи, которые в промежуток времени с 1791 по 1815 г. погубили в Европе до десяти миллионов людей в зрелом возрасте.

Как избежать вселенской катастрофы?

Все-таки равновесие между народонаселением и средствами существования у цивилизованных народов может быть восстановлено более гуманными средствами, т.е. препятствие репрессивное, состоящее в росте смертности, может быть заменено превентивным (предупредительным) препятствием, состоящим в сокращении рождаемости. Из всех животных только человеку, одаренному разумом и способностью предвидения, дано такое средство. Если он знает, что его дети обречены на смерть, он может воздержаться производить их. Можно даже сказать, что это единственное истин, но действенное средство, ибо репрессивное препятствие лишь еще больше вызывает рост народонаселения, подобно дерну, который тем больше растет, чем больше его косят. Война дает поразительный пример роста населения: во Франции год, следовавший за ужасной войной 1870-1871 гг., - единственный в ее демографических летописях по неожиданному скачку, которым он отметил уже спускающуюся кривую ее рождаемости. Во втором издании своей книги Мальтус остановился главным образом на предупредительных средствах и тем скрасил зловещие перспективы, открывшиеся в первом издании. Но важно знать, что он подразумевает под ними. Мы делаем многочисленные выписки по этому вопросу, потому что он весьма важен и потому что по этому именно вопросу мысли преподобного отца из Хэйлибери были так странно извращены. Предупредительное препятствие, по Мальтусу, есть моральное обуздание (moral restraint). Но что следует понимать под этим? Есть ли это воздержание от половых сношений в браке, раз число детей, достаточное для поддержания народонаселения в стационарном или умеренно-прогрессивном состоянии достигнет, скажем, трех? Нет, Мальтус никогда не проповедовал воздержания от половых сношений в браке. Мы уже говорили, что он признает семью с шестью детьми (это, по крайней мере, предполагается удвоением народонаселения в каждом поколении) нормальной семьей. И это число он ничуть не считает максимальным, ибо он прибавляет: "Может быть, скажут, что вступающий в брак человек не может предвидеть, какое число детей будет у него и не будет ли оно больше шести? Это бесспорно". Но тогда в чем же проявляется моральное обуздание? Вот как он определяет его: "Воздержание от брака, связанное с целомудрием, - вот что я называю моральным обузданием". И чтобы избежать всяких недоразумений, он прибавляет в примечании: "Я понимаю под моральным обузданием такое обуздание, которому человек подчиняется из соображений благоразумия, чтобы не вступать в брак, при условии, если его поведение во все добрачное время строго нравственно.

Я постараюсь на протяжении всего этого произведения никогда не уклоняться от такого смысла". Ясно: дело идет, прежде всего, о воздержании от всяких половых сношений вне брака, а затем об отсрочке самого брака до того возраста, когда человек будет в состоянии принять на себя ответственность за заботы о семье, и даже о совершенном отказе от брака, если такого времени никогда не наступит. Очевидно, что Мальтус этим абсолютно исключил такие средства, какие пропагандируются ныне от его имени: он определенно осуждает тех, которые проповедуют свободное вступление в половую связь вне брака или в браке, лишь бы были приняты меры, чтобы эта связь осталась бесплодной. Все такие предупредительные меры он помещает в рубрику с позорным названием пороков и противопоставляет их моральному обузданию. Мальтус весьма категоричен на этот счет: "Я отвергну всякое искусственное и несогласованное с законами природы средство, к которому захотели бы прибегнуть для того, чтобы задержать рост народонаселения. Препятствия, которые я рекомендую, сообразуются с требованием разума и освящены религией". И он прибавляет следующие истинно пророческие слова: "Было бы слишком легко и удобно даже совершенно остановить рост народонаселения, и тогда мы подверглись бы противоположной опасности".

Бесполезно говорить, что если Мальтус отвергал брачную измену, то тем более он отметал то предупредительное средство, каким является институт особого класса женщин, обреченных на проституцию; и он еще более осудил бы меры, о которых еще не говорили в его время, такие, как аборт - бич, который стремится заменить в нашем современном обществе, только в более обширных размерах, детоубийство или подкидывание детей в древности, но с которым уголовный закон бессилен бороться, между тем как новая мораль начинает находить ему оправдание. Но, устранив все противные морали средства, думал ли Мальтус, что моральное обуздание в той форме, как он себе его представлял, может наложить действительно крепкую узду на стремление к перенаселению? Несомненно, он этого хотел, ибо он старается вооружить людей для этого священного крестового похода против худшей из общественных опасностей: "Тем, кто является христианином, я скажу, что священное писание ясно и, безусловно, наставляет нас, что наш долг сдерживать наши страсти в границах разума... Христианин не может рассматривать трудности несения морального обуздания как законный предлог избавиться от исполнения своего долга". А для тех, кто хочет подчиняться лишь разуму, а не религии, он делает замечание, что "эта добродетель (целомудрие) при точном исследовании является необходимой для того, чтобы избежать зол, которые без нее бывают неизбежным следствием законов природы". Но, в сущности, Мальтус не верил во всеобщее распространение. Морального обуздания для преодоления и регулирования любви. Вот почему он не чувствовал в себе большой уверенности в своих силах, и гидра представлялась ему все более угрожающей, несмотря на щит из чистого и хрупкого кристалла, который он ставил против нее. С другой стороны, он хорошо чувствовал, что его средство (безбрачие) может быть не только безуспешным, но и опасным, если оно вызовет именно те пороки, которых он боялся. Продолжительное или, что еще хуже, постоянное безбрачие, очевидно, средство, неблагоприятное для добрых нравов. Мальтуса постигло жестокое огорчение; и этот человек, которого можно было только что принять за непримиримого аскета, вскоре окажется утилитарным моралистом наподобие Бентама. Он, по-видимому, примиряется с мыслью о допущении обычных способов удовлетворения полового инстинкта с непременным условием избегать зачатия, и даже о допущении таких, которые он клеймит названием "пороков". Из двух зол последнее ему кажется меньшим по сравнению с тем, которое проистекает от перенаселения, тем более, говорит он, что перенаселение само по себе является очень активной причиной безнравственности благодаря бедности и привычкам смешения и разнузданности, которые бывают последствием его, - замечание, впрочем, весьма основательное. В конце концов, принятое Мальтусом решение не отличается отменной чистотой; оно есть лишь, как он сам говорит, "великое правило полезности" - речь идет о незаметном усвоении привычки удовлетворять свои страсти без вреда для других. Такими уступками было подготовлено ложе для неомальтузианства. В итоге человек представляется Мальтусу очутившимся на распутье перед тремя дорогами, перед которыми стоит следующая надпись: дорога, прямо против него находящаяся, ведет к Нищете, направо - к Добродетели, налево - к Пороку. Он видит, что слепой инстинкт толкает человека на первый путь, и заклинает его не поддаваться и ускользнуть от него одним из двух боковых путей, предпочтительнее правым. Но он боится, что число тех людей, которые последуют его совету, тех, которые, по словам Евангелия, изберут верный путь спасения, очень незначительно. А с другой стороны, он не хочет в своей светлой душе допустить, что все остальные люди изберут путь порока; так что, в конце концов, он боится, что масса народа пойдет по естественной наклонной плоскости на край пропасти, и, таким образом, ни одно из предупредительных препятствий не вселяет в него уверенности насчет будущей судьбы человечества.

Не было ни одного учения, более опозоренного, чем учение Мальтуса. Проклятия не переставали сыпаться градом на голову того, кого уже современник его, Годвин, называл "этим мрачным и ужасным гением, готовым погасить всякую надежду рода человеческого". С точки зрения экономической говорили, что все его предвидения были опровергнуты фактами, с точки зрения моральной его учение насадило отвратительнейшую практику, и многие французы считают его ответственным за сокращение народонаселения в нашей стране. Что следует подумать об этой критике? Конечно, история не оправдала опасений Мальтуса: с того времени она не указала ни одной страны, которая страдала бы от перенаселения. В одних странах, во Франции, например, народонаселение лишь очень слабо увеличилось, в других - оно увеличилось сильно, но не опередило роста богатства. Если мы возьмем ту самую страну, где Мальтус искал данных для своих выкладок, - С.-А. Соединенные Штаты. Полвека доля богатства каждого жителя Соединенных Штатов более чем учетверилась, хотя и население за тот же период времени тоже почти учетверилось (с 23 поднялось до 92 миллионов). Великобритания (Англия и Шотландия) времени Мальтуса (1800-1805 гг.) насчитывала 10 миллионов жителей, а ныне у нее насчитывается 40 миллионов. Если бы он мог предугадать такую цифру, он пришел бы в ужас. Однако богатство и благосостояние Великобритании тоже, вероятно, учетверилось. Можно ли поэтому сказать, как это часто повторяют, что законы Мальтуса были опровергнуты фактами? Нет, не законы были опровергнуты, - они остаются неприкосновенными, - а предсказания, основанные на них. Я не думаю, чтобы можно было оспаривать, что размножение всякого живого существа, включая и человека, происходит (это, по правде сказать, тавтология) путем умножения и что, предоставленное самому себе, не встречая никаких препятствий, оно перешло бы всякие границы; с другой стороны, я не думаю, что рост продуктов промышленности не был бы по необходимости ограничен многочисленными условиями, в которые поставлено всякое производство (помещения, сырье, капиталы, ручной труд и т.д.). Но если, тем не менее, рост народонаселения не опередил роста средств существования и даже, как показывают вышеприведенные цифры, остался далеко позади, то это случилось потому, что он был ограничен волей людей не только во Франции, где предупредительные меры были в полном ходу, но более или менее во всех странах, где действительная плодовитость остается далеко позади заложенной природой плодовитости. И это добровольное ограничение, которое так беспокоило Мальтуса, происходит самым естественным образом. Опасения Мальтуса основываются на смешении понятий биологического порядка. Половой инстинкт не то, что инстинкт воспроизведения, и следует он совершенно другим стимулам. Только первому может быть приписано то свойство несокрушимой силы, которое Мальтус ошибочно приписывает второму. Первый есть инстинкт животного происхождения, он воспламеняется с силой самой бурной страсти и управляет одинаково всеми людьми. Источник второго - преимущественно общественного и религиозного характера: второй инстинкт облекается в различные формы, смотря по времени и месту. У религиозных народов, которые следовали закону Моисея, Ману или Конфуция, рождение было средством спасения, истинной реализацией бессмертия. Для брамина, китайца или еврея не иметь сына - больше, чем несчастье, - это преступление против Бога. У народов греко-латинского происхождения рождение было священным долгом перед государством и отечеством. В аристократической касте гордость имени не должна погибнуть. У бедных и, может быть, существующих благотворительностью рабочих с рождением связаны ожидания, что, чем больше будет детей, тем больше будет заработка или средств вызвать общественное милосердие. Во вновь открытой стране рождение необходимо для умножения рук, чтобы расчищать землю, и людей, чтобы создавать новое население. И, наоборот, перед инстинктом воспроизведения может подняться много сил, антагонистичных ему: эгоизм родителей, не желающих принимать на себя ответственности; эгоизм матерей, боящихся страданий и опасности, связанных с беременностью; любовь скаредного отца, который не хочет иметь младших детей, чтобы лучше наделить старшего; феминизм, ищущий независимости вне брака; преждевременная эмансипация детей, которая оставляет родителям лишь тяготы отцовства, не представляя для них самих ни выгоды, ни утешения; недостаточность помещения, тяжесть налогов и тысячи других. Таким образом, стимулы к воспроизведению бесконечно варьируются, но именно потому, что они социального, а не физиологического происхождения, они не носят характера безусловности, перманентности, универсальности и очень хорошо могут быть подавлены противоположными им стимулами социального порядка; это как раз и случается. И очень легко можно себе представить, что там, где религиозная вера иссякла бы, где умер бы патриотизм, где жизни семьи хватало бы лишь на одно поколение, где все земли находились бы в частной собственности, где фабричный труд был бы запрещен детям, где люди жили бы как номады, где всякое физическое страдание сделалось бы невыносимым, где брак благодаря разводу все более и более приближался бы к свободному союзу, словом, где все стимулы воспроизведения, которые я только что перечислил, перестали бы действовать, а все их антагонисты были бы в полной силе, - там воспроизведение совсем остановилось бы. Но хотя народы и не дошли до такого состояния, все-таки надо признать, что они приближаются к нему. Правда, в новой социальной среде могут возникнуть новые стимулы к воспроизведению, я знаю это, но они еще нам неизвестны. Как ни парадоксально может показаться такое утверждение, но половой инстинкт играет лишь весьма второстепенную роль в воспроизведении рода - человеческого рода, само собой разумеется. Дав этим обоим инстинктам одни и те же органы, природа, несомненно, объединила их, и те, которые верят в конечные причины, могут изумляться здесь хитрости, которую она употребила, чтобы обеспечить сохранение рода, соединив произведение его с актом величайшего наслаждения. Но человек оказался хитрее ее, ему без труда удалось разъединить обе функции, так что, продолжая слепо повиноваться закону любви и похоти, и тем беззаботнее, что его не печалят последствия, он сумел почти совершенно освободиться от закона воспроизведения. Благодаря этому страхи Мальтуса разлетелись, как дым, и вместо них на горизонте появилась иная, противоположная опасность - опасность медленного самоубийства народов. Это разъединение обоих инстинктов происходит тем легче, что на пути у него не стоит ни малейшего морального препятствия, какое думал противопоставить ему честный пастор, когда эти хитрости против зарождения он низводил до степени пороков. Практика отнеслась к ним более снисходительно, чем учение моралистов, которые берут на себя труд доказать, что она отвечает двоякой обязанности: первой, состоящей в том, чтобы предоставить половому инстинкту и любви полную свободу, которой требуют физиологические и психологические законы человеческого рода; второй, состоящей в том, чтобы не доверять случаю такого важного дела, как дело рождения, и не возлагать на женщину такой изнурительной задачи, как задача материнства, за исключением тех случаев, когда она сама захочет и обдуманно примет ее на себя. И наоборот, доктрину учителя о "моральном обуздании" неомальтузианцы объявляют весьма имморальной, во-первых, потому, что она противоречит законам физиологии, заражена христианским аскетизмом, злом худшим, чем то, от которого она хочет избавиться, ибо, говорят они, отказ от любви причиняет худшее страдание, чем отказ от хлеба, а во-вторых, потому, что благодаря своему правилу обязательного безбрачия или позднего брака она имеет тенденции способствовать развитию проституции, посягает на нравы, создает противоестественные пороки, внебрачную рождаемость. Несмотря на это, неомальтузианцы присвоили себе как ученики Мальтуса и сохраняют его имя, так как они признательны ему за указание, что слепой инстинкт воспроизведения по необходимости должен производить человечество, обреченное на болезни, нищету, смерть и даже порок, и что, следовательно, регулировать этот инстинкт является единственным средством, чтобы избежать этого плачевного исхода. Нужно думать, однако, что, если бы Мальтус воскрес, он не был бы неомальтузианцем. Менее всего он извинил бы своим ученикам их намерение использовать брачную измену не для того, чтобы предупредить опасность перенаселения, а для того, чтобы покровительствовать разврату, освобождая любовь от ответственности, возложенной на нее природой. Тем не менее, следует признать, что уступками, о которых мы уже говорили, Мальтус подготовил для них путь. Мальтус, по-видимому, не замечал также одного из самых опасных пунктов своего учения, который всего более способствовал дискредитации его, а именно того, что обязанность безбрачия, неразлучную с обязанностью целомудрия, - этот отказ от радости семейной жизни - он возлагал только на бедняка, а не на богача, ибо последний всегда находится в условиях, требуемых Мальтусом для того, чтобы иметь детей. Я хорошо знаю, что в интересах самих бедных Мальтус предписывал им этот суровый закон "не производить на свет детей, которых они не будут в состоянии прокормить", но это не мешает тому, чтобы этот закон самым жесточайшим образом подчеркивал неравенство их положения по сравнению с другими классами, ибо им они приведены к необходимости делать выбор между хлебом и любовью. Мальтус заставил умолкнуть старую песенку, в которой говорилось, что для счастья достаточно "хижины и любви в сердце". Однако справедливость требует заметить, что Мальтус не идет так далеко, чтобы законом воспрещать им вступление в брак, - либеральный экономист оказывается здесь верным себе. Он хорошо видит, что, не говоря уже о соображениях человечности, это средство может оказаться хуже зла, потому что запрещение браков, сократив число законных детей, приведет к росту числа детей внебрачных. Наконец, говоря беднякам, что они сами ответственны за свою нищету, потому что они оказались непредусмотрительными, женились слишком рано и имеют слишком много детей, и, прибавляя, что никакой писаный закон, никакое учреждение, никакая благотворительность не смогут им помочь, Мальтус, по- видимому, не сознавал, что имущим классам он давал удобный предлог не заботиться о судьбе трудящихся классов. В течение всего XIX века его доктрина будет ставить препятствие всяким проектам социалистической или коммунистической организации и даже всякой реформе, стремящейся к улучшению положения бедных, потому что будут говорить, что последствием этого будет то, что увеличение массы продуктов, подлежащих распределению, повлечет за собой размножение соучастников распределения и, следовательно, эти меры ни к чему не приведут. Тем не менее, хотя учение Мальтуса породило столько ненависти, оно послужило основательному знакомству с экономическими проблемами: иногда, как мы только что говорили, чтобы устранить законные притязания, а часто также для того, чтобы дать опору великим классическим законам политической экономии, таким, например, как закон земельной ренты или фонда заработной платы. Оно служило, с другой стороны, оправданию существования семьи и частной собственности, потому что ту и другую оно представляло могучим предохранителем против безрассудного размножения из соображения связанной с ним ответственности. Ныне великая проблема народонаселения нисколько не утратила своего значения, но она повернулась, так сказать, другой стороной. То, что Мальтус называл предупредительным препятствием, приняло во всех странах такие размеры, что социологов и экономистов занимает не опасность безграничного размножения, а опасность регулярно и повсюду уменьшающейся рождаемости. Задача заключается в том, чтобы отыскать причины этого явления. Все, впрочем, согласно признают, что причины эти социального характера. Недостаточно указать как на причину, на сознательную волю родителей не иметь детей или ограничить их число; это объяснение, очевидно, ничего не объясняет, потому что о том именно речь и идет, чтобы узнать, почему не хотят иметь детей, и что касается, например, нашей страны, то почему такое желание воздерживаться иметь детей, которое не существует в такой мере в других странах и которое, по-видимому, не существовало раньше, два-три поколения назад, у французов, так интенсивно в наши дни? Для объяснения этого явления необходимо открыть, каковы причины его, особенные для нашей страны и нашего поколения, причины, которые, следовательно, не встретятся в других странах в той же самой мере; происходит ли это оттого, что, как допускает Поль Леруа-Болье, рождаемость падает в силу прогресса цивилизации, которая создает потребности, желания и расходы, несовместимые с обязанностями и тяготами отцовства; или оттого, что, как думает Дюмон, рождаемость падает по мере роста демократии, ибо демократия дает стимул стремлению достичь своих целей как можно быстрее и подняться как можно выше (что остроумно называется законом капиллярности)", или по другим, более определенным причинам, варьирующим в зависимости от школы, такой, например, как наследственный закон о равном разделе, как учит школа Ле Плея, или такой, как ослабление моральных правил и религиозных верований, как думает Поль Бюро, или такой, как невоздержание во всех формах - в форме разврата, алкоголизма и пр. К сожалению, нельзя сказать, чтобы какое-нибудь из данных до настоящего времени объяснений было вполне удовлетворительным, и потому был нелишним новый Мальтус, для того чтобы открыть демографической науке новые горизонты.

Введение

Мальтус рассматривал проблему народонаселения безотносительно к какому-либо определенному способу производства и общественному развитию вообще. О «законе народонаселения» он говорил как о вечном, незыблемом законе природы. По его мнению, как в мире животных и растений, так и в человеческом обществе существует непреложный закон природы, который «состоит в постоянном стремлении, свойственном всем живым существам, распложаться быстрее, чем это допускается находящимся в их распоряжении количеством пищи».

Применительно к человеческому обществу Мальтус утверждал, что народонаселение растет в геометрической прогрессии (т.е. как 1, 2, 4, 8, 16, 32, 64, 128, 256), тогда как средства существования, по его мнению, растут в арифметической прогрессии (т.е. как 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9…). Через два столетия, утверждал он, народонаселение относилось бы к средствам существования как 256 к 9; через три – как 4096 к 13, а через две тысячи лет этот разрыв был бы беспредельным и неисчислимым.

Мальтус ничем не обосновывал этого выдвинутого им утверждения, он исходил из чистых предположений, не подтвержденных никаким фактическим материалом. Правда, у него приводится один факт, который, однако, не только не подтверждает его измышлений, но изобличает его недобросовестность как ученого. Он говорит об удвоении населения в Северной Америке за 25 лет и считает этот факт доказательством того, что население растет в геометрической прогрессии. На самом деле это удвоение населения имело место лишь на определенном историческом этапе развития и произошло оно за счет иммиграции, а не естественного прироста населения. Основной вывод, какой сделал Мальтус из своего «Опыта о законе народонаселения», состоял в том, что нищета, бедность трудящихся масс – это результат неотвратимых законов природы, а не социальной организации общества, что бедные, неимущие не имеют права ничего требовать от богатых, так как последние не повинны в их бедствиях.

«Главная и непрерывная причина бедности, – писал Мальтус, – мало или вовсе не зависит от образа правления, или от неравномерного распределения имуществ; богатые не в силах доставить бедным работу и пропитание; – поэтому, бедные, по самой сущности вещей, не имеют права требовать от них работы и пропитания: вот какие важные истины вытекают из закона народонаселения».

Мальтус, таким образом, предельно ясно сам раскрыл назначение своей теории народонаселения – она направлена на то, чтобы парализовать классовую борьбу пролетариата, «доказать» беспочвенность и безрезультатность его требований, предъявляемых буржуазии. Недаром Мальтус особо подчеркивал, что распространение его идей «между бедными» окажет «благотворное» влияние на массы, разумеется, выгодное для господствующих классов.

Прилагая все усилия к тому, чтобы лишить борьбу рабочего класса почвы, сам Мальтус, как ревностный апологет господствующих классов, открыто и цинично выступил против жизненных прав трудящихся, против элементарных требований человеческой справедливости. Он выдвинул положение о том, что в своей нищете рабочий класс виноват сам и что уменьшить свою бедность он может, только ограничив рождаемость. В качестве мер борьбы с ростом народонаселения Мальтус предлагал «нравственное обуздание» – воздержание неимущих от браков. Б болезнях, изнурительном труде, голоде, эпидемии, войнах, составляющих истинное несчастье для трудящегося народа, он видел естественные средства уничтожения «лишнего» населения.

Томас Роберт Мальтус – представитель классической школы европейской экономической науки XVIII–XIX вв. Основные работы, которые содержат наиболее примечательные его результаты – это изданное в 1798 году «An Essay on the Principle of Population, as it Affects the Future Improvement of Society with Remarks on the Speculations of Mr. Godwin, M. Condorcet, and Other Writers» («Опыт о законе народонаселения…» в русском переводе) и работа 1820 года «The Principles of Political Economy» («Начала политической экономии»). Наиболее важный вклад, внесенный Т.Р. Мальтусом в экономическую науку, состоит в разработке им «теории народонаселения», в которой предпринята попытка связать между собой экономические и демографические факторы. Следует заметить, что в мальтусовой постановке этого вопроса указанная взаимосвязь оказывается двусторонней: как экономические процессы влияют на изменение численности населения, так и демографические факторы оказывает воздействие на развитие экономики. Конечно, попытки установить подобного рода зависимость предпринимались и ранее , но именно работы Мальтуса заложили основу для дальнейшего развития демографического направления в экономической науке.

1. Основные положения теории народонаселения Мальтуса

Теория народонаселения, выдвинутая Мальтусом, изложена им в работе «Опыт о законе народонаселения…» , вышедшей впервые в 1798 году и вторично изданной автором с существенными изменениями в 1803 году.

Изначальной целью своего исследования Мальтус ставит «улучшение жизни человечества». Надлежит заметить, что в изложении своих идей Мальтус широко использует не только экономические, но и социологические, натурфилософские, этические и даже религиозные понятия и концепции.

Изложение своей теории Т.Р. Мальтус начинает с того, что постулирует некий всеобщий «биологический закон», которому подчиняются все живые существа – «великий и тесно связанный с человеческой природой закон, действовавший неизменно со времени происхождения сообществ».

Этот закон «состоит в проявляющемся во всех живых существах постоянном стремлении размножаться быстрее, чем это допускается находящимся в их распоряжении количеством пищи». Далее, ссылаясь на результаты доктора Франклина, Мальтус указывает на ограничение рассматриваемого процесса размножения, отмечая следующее: «единственной границей воспроизводительной способности растений и животных является лишь то обстоятельство, что, размножаясь, они взаимно лишают себя средств к существованию».

Однако, если у животных инстинкт размножения не сдерживается ничем, кроме указанного обстоятельства, то человек обладает разумом, который в свою очередь играет роль ограничения, накладываемого человеческой природой на действие приведённого выше биологического закона. Побуждаемый тем же инстинктом размножения, что и другие существа, человек удерживается голосом разума, внушающим ему опасение, что он будет не в состоянии обеспечить удовлетворение потребностей себя и своих детей.

В основу своей теории Мальтус положил результаты исследований динамики изменения численности населения Северо-Американских территорий, в то время ещё колоний Соединённого Королевства и других государств Старого Света, во второй половине XVIII-го века. Он заметил, что количество жителей наблюдаемых территорий удваивается через каждые 25 лет. Из этого он делает следующий вывод: «Если размножение населения не встречает никакого препятствия, то оно удваивается каждые двадцать пять лет и возрастает по геометрической прогрессии». Позднее критики теории Мальтуса указывали на ошибочность этого вывода; они подчёркивали, что основной причиной увеличения населения колоний Северной Америки были миграционные процессы, а не биологическое размножение.

Вторым основанием теории Мальтуса стал закон убывающего плодородия почв. Суть этого закона заключается в том, что производительность сельскохозяйственных земель убывает со временем, и для того, чтобы расширять производство продуктов питания, следует осваивать новые земли, площадь которых хотя и велика, но всё-таки конечна. Он пишет: «Человек стеснен ограниченным пространством; когда мало-помалу… будет занята и возделана вся плодородная земля, увеличение количества пищи может быть достигнуто не иначе, как только путем улучшения занятых ранее земель. Эти улучшения, по самым свойствам почвы, не только не могут сопровождаться постоянно возрастающими успехами, но, наоборот, последние будут постепенно уменьшаться, в то время как население, если оно находит средства существования, возрастает безгранично, и это возрастание становится, в свою очередь, деятельной причиной нового возрастания». В итоге Мальтус делает вывод о том, что «средства существования в самых благоприятных условиях для труда ни в коем случае не смогут возрастать быстрее, чем в арифметической прогрессии».

Таким образом, Мальтус приходит к выводу о том, что жизнь человечества при сохранении наблюдаемых тенденций со временем может лишь ухудшаться. Действительно, производство средств существования расширяется медленнее, чем растет численность населения. Рано или поздно потребности населения превзойдут доступный уровень необходимых для его существования ресурсов, и начнется голод. В результате такой неуправляемой эволюции человечества по Мальтусу создаются «лишние» люди, каждому из которых уготована тяжёлая участь: «На великом пиршестве природы для него нет прибора. Природа приказывает ему удалиться, и если он не может прибегнуть к состраданию кого-либо из окружающих, она сама принимает меры к тому, чтобы ее приказание было приведено в исполнение».

Однако в действительности, как отмечает Мальтус, рост населения происходит не беспрепятственно. Он сам замечает, что тезис об удвоении населения каждые двадцать пять лет в действительности не имеет места. Нетрудно посчитать, что в противном случае за 1000 лет население уваличилось бы в 240 раз, то есть если бы в 1001 году нашей эры на Земле проживало бы два человека, то в 2001 году – уже более 2*1012, или два триллиона человек, что примерно в триста раз превышает фактическое сегодняшнее значение (примерно шесть миллиардов). Такое размножение, по Мальтусу, возможно лишь при некоторых специфических условиях, а в реальной жизни человек сталкивается с различными «преградами», которые можно классифицировать следующим образом:

1. Нравственное обуздание: «Долг всякого человека состоит в том, чтобы решаться на брачную жизнь лишь тогда, когда он может обеспечить свое потомство средствами существования; но в то же время необходимо, чтобы склонность к брачной жизни сохранила всю свою силу, чтобы она могла поддержать энергию и пробудить в безбрачном человеке стремление достигнуть трудом необходимой степени благосостояния».

Томас Роберт Мальтус и его «Опыт о законе народонаселения»

Что было, что есть и что будет…

Главный труд Томаса Мальтуса - эссе с изложением теории народонаселения. Издание книги под названием “Опыт о законе народонаселения и о том, как он воздействует на будущее улучшение общества, с замечаниями по поводу идей г-на Годвина, маркиза де Кондорсе и других авторов” вышло анонимно в 1798 году. Вышеуказанные авторы считали, что или наука сумеет найти неограниченные ресурсы для обеспечения народонаселения продовольствием, или человеческий разум сможет ограничить, обуздать увеличивающийся рост населения. Но всё же основным их постулатом была святая вера в то, что какие бы проблемы не стояли перед человечеством, будь то перенаселённость или истощение ресурсов, люди всегда найдут решение и ключ к бесконечному процветанию.

Согласно обычному ходу дела, как в области истории учений, так и в области фактов такой ярый оптимизм неизбежно должен был вызвать реакцию. Она не заставила себя ждать и появилась в форме "Опыта о законе народонаселения" Мальтуса.

По поводу вышеуказанных утверждений, что прогресс человеческого рода к богатству и к счастью бесконечен и что опасность, как бы не наступило время, когда будет на земле слишком много людей, химерична или, во всяком случае, отодвигается в такое далекое будущее, что едва ли стоит беспокоиться, - по поводу всех этих утверждений Мальтус отвечает, что, как раз наоборот, в этом именно и заключается почти непреодолимое препятствие, и не в отдаленном будущем, а в настоящее время, сейчас, и во всякое время оно висит над головой, тормозит прогресс человеческого рода, - это скала Сизифа, которая постоянно грозила падением и разрушением. Природа вложила в человека инстинкт, который, будучи предоставлен самому себе, обрекает его в жертву голоду, смерти и порокам. От этого инстинкта страдают люди, не зная причины своих страданий, которая дала бы им в руки ключ к истории обществ и их бедствий.

Все, даже лица, совершенно незнакомые с социологическим исследованием, знают незабвенные формулы Мальтуса, согласно которым, с одной стороны, с ужасающей быстротой происходит рост предоставленного самому себе населения, а с другой - относительно медленно умножаются средства пропитания. Поэтому Мальтус представляет рост населения геометрической прогрессией. А рост производства он представляет арифметической прогрессией. Таким образом, у него получается:

Мальтус предполагает, что каждый член прогрессии соответствует периоду в двадцать пять лет. С первого же взгляда видно, что если население удваивается каждые двадцать пять лет, а средства существования в каждый такой период увеличиваются только на одно и то же количество, то расхождение между двумя рядами происходит в ужасающей пропорции. В нашей таблице, содержащей только девять членов, т.е. относительно короткий период времени в двести лет, мы видим, что последняя цифра, обозначающая количество населения, уже в двадцать восемь раз больше цифры, выражающей массу средств существования, а если бы продолжить прогрессию до сотого члена, то нельзя было бы ее представить в цифрах. Первую из этих прогрессий можно считать очевидной, поскольку она представляет биологический закон происхождения. Не зря в разговорном языке выражения generation (происхождение) и multiplication (размножение) считают синонимами. Верно, что удвоение предполагает четырех детей, появляющихся на свет в период деторождения, и, следовательно, около 5-6 рождений при неизбежной убыли вследствие детской смертности. Эта цифра может показаться преувеличенной нам, живущим в обществе, где ограничение рождений - общее явление, но несомненно, что у всех живых существ, и даже у человека, который менее плодовит, число рождений было бы значительно выше, если бы воспроизведение рода было предоставлено своему естественному течению. Женщина в возрасте воспроизведения может быть в известных случаях беременной двадцать раз, а иногда и больше. В силу такого размножения земля заселяется до настоящего времени людьми, и нет никаких признаков, что ныне эта воспроизводительная способность у обоих полов меньше, чем когда-либо раньше. Поэтому, приняв число 2 за множитель в своей прогрессии, Мальтус не допустил никакого чрезмерного предположения.

Скорее может вызвать сомнение период времени в двадцать пять лет, промежуток между двумя членами. Промежуток времени между средним возрастом родителей и средним возрастом детей, когда они становятся в свою очередь способными воспроизводить, не может быть меньше 33 лет. Это называется периодом одного поколения, и таких периодов в одном столетии всегда насчитывалось около трех.

Но это несущественные придирки. Что же получится оттого, что промежуток между двумя членами будет продлен с 25 до 33 лет и множитель прогрессии уменьшится с 2 до 11/2,11/4 или 11/10? Прогрессия немного замедлится, но раз принята геометрическая прогрессия, как бы медленно она ни развивалась вначале, она очень скоро начинает делать чрезвычайные скачки и переходит всякие пределы. Эти поправки не умаляют силы рассуждения Мальтуса, равно как и значения физиологического закона.

Вторая прогрессия кажется более несостоятельной, ибо она явно произвольна, и даже не известно, представляет ли она подобно первой только тенденцию или ей предназначено представлять действительность? Она не соответствует ни одному известному и верному закону, как биологический закон воспроизведения. Скорее, кажется, она опровергает этот самый закон. В самом деле, что такое "средства существования", как не животные и растительные виды, которые воспроизводятся по тем же самым законам, и, как и человек, и даже много быстрее, согласно геометрической прогрессии. Сила размножения хлебного зерна или картофеля, кур или селедок, и даже рогатого скота или овец, не превосходит ли бесконечно силу размножения человека? На это возражение Мальтус, несомненно, ответил бы, что скрытая сила размножения животных и растительных видов фактически связана очень тесными границами: климатом, необходимой для них пищей, борьбой за существование и т.д. Пусть будет так. Но если эти препятствия идут в счет во второй прогрессии, почему они не приняты во внимание в первой? Тут, по-видимому, есть некоторая непоследовательность. Одно из двух: или дело идет о том, чтобы выразить тенденции, и в таком случае тенденция в размножении средств существования не только не одинакова, но гораздо сильнее тенденции в размножении людей; или дело идет о том, чтобы возразить то, что есть, и в таком случае препятствия к бесконечному размножению людей не меньше препятствий к бесконечному размножению животных и растений, или, лучше сказать, последнее есть, очевидно, функция первого.

Чтобы придать смысл второй формуле, следует ее перенести из области биологии в область экономии. По мысли Мальтуса, дело, очевидно, идет о продукте данной земли, скажем о хлебе, так как английские экономисты его имеют всегда в виду в своих теориях. Он хочет сказать, что если предположить, что с данного клочка земли можно получить одно и то же приращение посева в конце каждого данного периода, скажем на два гектолитра больше каждые двадцать пять лет, то это будет все, что можно надеяться получить от земли. И в этой гипотезе, по-видимому, есть еще некоторое преувеличение по сравнению с действительностью. В 1789 г. Лавуазье исчислял произрастание хлеба во Франции в количестве 7 3/4 гектолитров на гектар. В последние годы оно в среднем достигает немного больше 17 гектолитров. Если предположить, что приращение было правильным в течение 120 лет, то мы найдем приблизительно по два гектолитра приращения на каждые двадцать пять лет. При слабом приросте французского населения этого было достаточно для того, чтобы поднять среднюю меру на каждую голову до 2-3 гектолитров. Но будет ли этого достаточно для такого быстрорастущего населения, как население Англии и Германии? Наверное, нет, что видно из того, что Англия и Германия, несмотря на больший прирост хлеба, принуждены ввозить извне значительную часть потребляемых ими хлебных продуктов. Да и во Франции может ли то же самое бесконечно продолжаться в течение настоящего и будущего веков? Это невероятно; прирост продукта всякой земли должен иметь физический предел в силу ограниченности содержащихся в ней элементов, и, прежде всего экономический предел в силу возрастания необходимых для эксплуатации данного участка издержек, когда хотят развить его производительность до последних пределов. И, таким образом, закон "убывающего плодородия", к которому мы потом вернемся, уже является истинным основанием мальтусовских законов, хотя сам Мальтус определенно еще не говорит о нем.

Очевидно, что в данном месте фактически не может быть больше живых существ, чем сколько их может пропитаться там, - это трюизм. Ибо, если там найдутся лишние, они согласно принятому принципу осуждены на голодную смерть3. Таким образом, дело происходит и во всем животном и растительном царстве: безумная плодовитость зародышей безжалостно приводится смертью к желанной пропорции, и определенный необходимостью уровень не поднимается выше и не опускается ниже, как в хорошо урегулированном резерве, ибо ужасные производимые среди них смертью опустошения постоянно восполняются напором жизни. Но у диких народов, так же как и у животных, к которым они приближаются, большая часть населения в буквальном смысле умирает от голода. Мальтус долго останавливается на описании состояния этих примитивных обществ, и в этом отношении он был одним из предшественников доисторической социологии, которая после него подвинулась далеко вперед.

Он очень хорошо показывает, как недостаток в пище влечет за собой тысячу зол: не только смертность, эпидемии, но и антропофагию, детоубийство, убийство стариков и особенно войну, которая даже тогда, когда целью ее не является съедение побежденного, ведет, во всяком случае, к отнятию у побежденного его земли и производимого ею хлеба. Эти препятствия он называет позитивными, или репрессивными.

Однако этот недостаток в пище у диких, равно как и у животных, не есть ли следствие их неспособности к производству, а не следствие перенаселенности?

На это Мальтус возражает, указывая, что многие из этих диких обычаев продолжают существовать у таких цивилизованных народов, как греки. Даже у современных народов существуют такие жестокие, хотя и в более слабой степени, способы сокращения населения. Хотя голод в форме недорода в собственном смысле не встречается больше нигде, кроме России и Индии, однако он не перестает свирепствовать в среде самых цивилизованных обществ в форме физиологического бедствия, самым убийственным проявлением которого бывает туберкулез, поселяющий ужасную детскую смертность и преждевременную смертность среди взрослого рабочего населения. Что касается войны, то она не перестает косить людей. Мальтус был современником войн Французской революции и первой Империи, которые в промежуток времени с 1791 по 1815 г. погубили в Европе до десяти миллионов людей в зрелом возрасте.