Король польский и великий князь литовский с 27 декабря 1587 года, король шведский с 27 ноября 1592 по июль 1599 года, внук Густава Ваза и Сигизмунда Старого, сын шведского короля Юхана III и Екатерины Ягеллонки.

Родился 20 июня 1566 года в замке Грипсхольм, где его мать Катерина Ягеллонка сопровождала своего мужа - Юхана, заключённого своим братом Эриком XIV.

Как потомок Ягеллонов по женской линии, 21-летний принц Сигизмунд в 1587 году был избран польским королём, благодаря стараниям своей тётки Анны Ягеллонки и Яна Замойского. Приглашая последнего Ягеллона и наследника шведской короны на трон, польская сторона рассчитывала уладить со Швецией территориальные проблемы и получить спорные земли на севере страны.

Вскоре после коронации Сигизмунд выступил против своего соперника, эрцгерцога австрийского Максимилиана; последний был разбит под Бичиной и взят в плен (1588), но отпущен на свободу по договору 1589 года, по которому отказался от всяких притязаний на польский престол. Сигизмунд ни своей наружностью, ни характером не понравился полякам; нерасположение к нему ещё больше усилилось, когда, выехав в Ревель (1589) для свидания с отцом, он тайно вступил в переговоры с Эрнестом, герцогом австрийским, и на известных условиях готов был отречься в его пользу от польской короны. Молодой король не расположил в свою пользу и могущественного Замойского. Первым поводом к раздору между ними послужила Эстония, которую Сигизмунд обещал в договорных пунктах присоединить к Польше, но не исполнил обещания. Результатом этого был инквизиционный сейм против короля (1592) и ослабление королевской власти. Место Замойского, который рассчитывал управлять королём, заняли иезуиты.

Главной своей задачей Сигизмунд поставил упрочение в Польше католицизма, уничтожение протестантизма и подавление православия; при нём состоялась Брестская уния. Наряду с этими задачами Сигизмунд руководствовался лишь династическими интересами.

Ослабление власти короля

Во внутренней жизни Польши царствование Сигизмунда является началом эпохи разложения государства. Крупнейшими событиями были рокош Зебжидовского и утверждение на сеймах начала единогласия.

Главной причиной бунта Зебжидовского явились систематические попытки Сигизмунда к утверждению абсолютизма, которые, впрочем, постоянно отвергались сеймами. Сигизмунд стремился ограничить права сеймов, преобразовать прежние должности в зависимые от короля чины и организовать польское можновладство с помощью майоратов, обладание которыми давало бы голос в сенате. При всех своих стремлениях к абсолютизму Сигизмунд, однако, сам содействовал торжеству принципа единогласия на сеймах, которым в корне подрывалась возможность реформ. Когда Замойский на сейме 1589 года выступил с предложением, чтобы решения сейма постановлялись по большинству голосов, то противником этого проекта явился сам король, который выставил против Замойского оппозицию Опалинского. Правительственная анархия, утвердившаяся при Сигизмунде, нашла себе теоретическое обоснование в теории «золотой свободы».

Борьба за Швецию

В (1592) году Сигизмунд женится на дочери эрцгерцога австрийского Карла, внучке императора Фердинанда I Анне, которая родила в 1596 году будущего короля - Владислава.

После смерти своего отца Юхана III (1592 год) Сигизмунд поехал в Швецию и короновался шведской короной (1594 год), но по возвращении в Польшу вынужден был назначить регентом Швеции своего дядю Карла, герцога Седерманландского, который, поддерживая протестантизм, приобрёл расположение народа и явно стремился к престолу.

В 1596 году Сигизмунд перенес столицу из Кракова в Варшаву.

При втором своём пребывании в Швеции (1598) Сигизмунд оттолкнул от себя многих сторонников: он был окончательно отстранён от престола (1599), а его дядя объявлен королём Швеции на сейме в Норчёпинге, в 1604 году, под именем Карла IX. Сигизмунд не хотел отказываться от своих прав на шведский престол и вовлёк Польшу в 60-летние неудачные для неё войны со Швецией.

После смерти первой жены Анны в 1598 году Сигизмунд в 1605 году женится на ее сестре Констанции, родившей в 1609 году сына, названного Яном Казимиром.

Войны с Россией

Вынашивая планы экспансии на восток, Сигизмунд поддержал Лжедмитрия I, заключив с ним тайный договор. По воцарении в Москве самозванец обещал отдать Польше Чернигово-Северскую землю. После смерти Лжедмитрия I Сигизмунд в 1609 году возглавил осаду Смоленска.

Польские войска под командованием Жолкевского в 1610 году заняли Москву. Русские бояре решили избрать на московский престол сына Сигизмунда III королевича Владислава. После освобождения Москвы земским ополчением в 1612 году война продолжилась до 1618 года, когда в Деулине было заключено перемирие, по которому за Польшей остались Смоленская, Черниговская и Северская земли.

Начало правления

Родился 20 июня 1566 г. в замке Грипсхольм, где его мать Катерина Ягеллонка сопровождала своего мужа – Юхана, заключённого своим братом Эриком XIV. Как потомок Ягеллонов по женской линии, 21-летний принц Сигизмунд в 1587 был избран польским королём, благодаря стараниям своей тётки Анны Ягеллонки и Яна Замойского. Приглашая последнего Ягеллона и наследника шведской короны на трон, польская сторона рассчитывала уладить со Щвецией территориальные проблемы и получить спорные земли на севере страны. Вскоре после коронации Сигизмунд выступил против своего соперника, эрцгерцога австрийского Максимилиана; последний был разбит под Бичиной и взят в плен (1588), но отпущен на свободу по договору 1589 г., по которому отказался от всяких притязаний на польский престол. Сигизмунд ни своей наружностью, ни характером не понравился полякам; нерасположение к нему ещё больше усилилось, когда, выехав в Ревель (1589) для свидания с отцом, он тайно вступил в переговоры с Эрнестом, герцогом австрийским, и на известных условиях готов был отречься в его пользу от польской короны. Молодой король не расположил в свою пользу и могущественного Замойского. Первым поводом к раздору между ними послужила Эстония, которую Сигизмунд обещал в договорных пунктах присоединить к Польше, но не исполнил обещания. Результатом этого был инквизиционный сейм против короля (1592) и ослабление королевской власти. Место Замойского, который рассчитывал управлять королём, заняли иезуиты.

Главной своей задачей Сигизмунд поставил упрочение в Польше католицизма, уничтожение протестантизма и подавление православия; при нём состоялась Брестская уния. Наряду с этими задачами Сигизмунд руководствовался лишь династическими интересами.

Во внутренней жизни Польши царствование Сигизмунда является началом эпохи разложения государства. Крупнейшими событиями были рокош Зебжидовского и утверждение на сеймах начала единогласия. Главной причиной бунта Зебжидовского явились систематические попытки Сигизмунда к утверждению абсолютизма, которые, впрочем, постоянно отвергались сеймами. Сигизмунд стремился ограничить права сеймов, преобразовать прежние должности в зависимые от короля чины и организовать польское можновладство с помощью майоратов, обладание которыми давало бы голос в сенате. При всех своих стремлениях к абсолютизму Сигизмунд, однако, сам содействовал торжеству принципа единогласия на сеймах, которым в корне подрывалась возможность реформ. Когда Замойский на сейме 1589 г. выступил с предложением, чтобы решения сейма постановлялись по большинству голосов, то противником этого проекта явился сам король, который выставил против Замойского оппозицию Опалинского. Правительственная анархия, утвердившаяся при Сигизмунде, нашла себе теоретическое обоснование в теории «золотой свободы».

Польско-шведская уния 1592–1599

В (1592) г. Сигизмунд женится на дочери эрцгерцога австрийского Карла, внучке императора Фердинанда I Анне, которая родила в 1596 г. будущего короля – Владислава. После смерти своего отца Юхана III (1592) Сигизмунд поехал в Швецию и короновался шведской короной (1594), но по возвращении в Польшу вынужден был назначить регентом Швеции своего дядю Карла, герцога Седерманландского, который, поддерживая протестантизм, приобрёл расположение народа и явно стремился к престолу. При втором своём пребывании в Швеции (1598) Сигизмунд оттолкнул от себя многих сторонников: он был окончательно отстранён от престола (1599), а его дядя объявлен королём Швеции на сейме в Норчёпинге, в 1604, под именем Карла IX. Сигизмунд не хотел отказываться от своих прав на шведский престол и вовлёк Польшу в 60-летние неудачные для неё войны со Швецией. В 1596 г. перенес столицу из Кракова в Варшаву. После смерти первой жены Анны в 1598 г. Сигизмунд в 1605 г. женится на ее сестре Констанции, родившей в 1609 г. сына, названного Яном Казимиром.

Сигизмунд и Приднестровье

В самом конце XVI века казаки стекались под знамена одного сербского искателя приключений, Михаила, овладевшего Молдавией. Украинские удальцы постоянно искали личности, около которой могли собраться; давать приют самозванцам и вообще помогать смелым искателям приключений у казаков сделалось как бы обычаем. Король Сигизмунд III для обуздания казацких своевольств наложил на казаков обязательство не принимать к себе разных «господарчиков». Когда в Московской земле стал ходить слух, что царевич Димитрий жив, и этот слух дошел в Украину, ничего не могло быть естественнее, как явиться такому Димитрию. Представился удобный случай перенести в Московскую землю украинское своевольство под тем знаменем, под которым оно привыкло разгуливать по Молдавской земле.

В бассейне Днестра в то время шла борьба за создание казацкого государства под предводительством Северина Наливайко и Григория Лободы. До наших дней сохранился документ, доказывающий, что у Наливайко была цель создать в Приднестровье казацкое государство.

В декабре 1595 г. он написал письмо польскому королю Сигизмунду III, в котором в общих чертах изложил свои планы создания казацкого государства под покровительством польского короля. Территория, подвластная казакам, должна была охватить «пустыни между Бугом и Днестром на турецком и татарском шляху, между Тягиною (Бепдеры) и Очаковом, на пространстве 20 миль от Ьрацлава, где от сотворения мира никто не обитал».

Предполагаемое казацкое государство Наливайко рассчитывал расположить на землях, отобранных казаками у Крымскою ханства и переданных формально польскому королю Сигизмунду, но подвластных украинскому гетману. Следовательно, при таком раскладе не пострадали бы территориальные интересы Речи Посполитой, ни земельные интересы магнатов. Наливайко хотел вывести повстанцев за пределы Венгрии и организовать там свободное государство.

Здесь, в Приднестровье, Наливайко хотел не только построить особый город, но и сделать его центром всего казачества, с резиденцией гетмана, а в Сечи оставить только своего помощника.

Наливайко пишет Сигизмунду письмо, в котором идет речь о налогах с населения: на содержание своего казацкого войска он хотел собирать «стации», но не на Украине, а в Белоруссии, в королевских землях, так как Украина вынуждена была воевать, а не хозяйствовать.

За охрану и оборону польской границы казаки должны были получать жалованье и сукно «в той мере, как платят жалованье татарам, или королевским жолнерам».

Если сопоставить политические планы Наливайко, изложенные им в письме к королю Сигизмунду, с конкретными действиями, то станет очевидной их прямая связь. Отряды Наливайко и Лободы практически не покидали районов Кили, Бендер, Аккермана, они появлялись и под Яссами, и под Сороками, и в Покутье.

Сам Наливайко так писал об этих походах королю Сигизмунду III «…Мы ворвались под Килией и осадили Тегин. Взяв город, мы частично посекли саблей поганых, частично взяли живьем, город сожгли, но замок взять не смогли…».

В 1595 году казаки Наливайко весте с крестьянами Молдавии, Венгрии, Трансильвании и Австрии воевали против Турции. Император Рудольф призвал Наливайко к себе на службу и даже дал ему знамя. В том же письме к Сигизмунду он пишет: «Имея письмо от цесаря, пустились мы в его земли, где ни за грош, но только из нашей рыцарской чести служили ему».

Вернувшись в Подолию и Приднестровье, Наливайко начал борьбу против польских панов, погиб под Лубнами. Идея казацкого государства в Приднестровье больше не возраждалась.

Польша, находясь под прикрытием приднестровских, подольских и Галицких земель, не так остро чувствовала турецко-татарскую опасность. Ко времени начала Цецорской и Хотинской войн в 17 веке прямых столкновений Польши и Турции не было почти сто лет.

Вынашивая планы экспансии на восток, Сигизмунд поддержал Лжедмитрия I, заключив с ним тайный договор. По воцарении в Москве самозванец обещал отдать Польше Чернигово-Северскую землю. После смерти Лжедмитрия I Сигизмунд в 1609 году возглавил осаду Смоленска. Польские войска под командованием Жолкевского в 1610 г. заняли Москву. Русские бояре решают избрать на московский престол сына Сигизмунда III королевича Владислава. После освобождения Москвы земским ополчением в 1612 г. война продолжилась до 1618 г. когда в Деулине было заключено перемирие, по которому за Польшей остались Смоленская, Черниговская и Северская земли.

попытка усидеть на двух стульях и тайна одного из самых ценных ненайденных кладов Смутного времени

В этот день, 20 июня 1566 года , родился король польский и великий князь литовский, король шведский Сигизмунд ІІІ Ваза (Жигимонт ІІІ Ваза, Зыгмунт ІІІ Ваза). Именно его считают основателем династии Ваза, представители которой сменили Ягеллонов на престоле.

Что нам известно об этом человеке? Мы собрали 10 интересных фактов.

Факт 1. Из Швеции на польский престол

Родился Сигизмунд Ваза в шведском замке Грипсхольм. Родителями его были шведский принц, в будущем король Юхан ІІІ и польская принцесса Екатерина Ягеллонка. Благодаря тому, что мать Сигизмунда была представительницей этого древнего рода и не без помощи тетки по материнской линии Анны Ягеллонки и магната Яна Замойского, Сигизмунда в 1587 году избрали польским королем.

Факт 2. Столица, Статут и своеобразный рекорд

Сигизмунд ІІІ Ваза был королем 45 лет – неплохой рекорд для того времени. Во время правления Вазы столица государства была перенесена из Кракова в Варшаву, а в 1588 году был утвержден третий Статут Великого Княжества Литовского.

Факт 3. Сигизмунд Ваза – ярый католик

Несмотря на то, что детство будущий король провел в протестантской Швеции, его воспитателями были монахи Иезуицкого ордена. Приверженность католической вере Сигизмунд Ваза сохранил на всю жизнь, поэтому строил свою политику на принципах упрочнения католицизма, подавления православия и уничтожения протестантизма. По инициативе короля в 1596 году была заключена Брестская церковная уния.

Факт 4. Начало разложения государства

Новый король понравился далеко не всем. К тому же Сигизмунд в своем правлении стремился к абсолютной власти. В ответ на это шляхта в 1607 году восстала против короля. Событие вошло в учебники истории под названием рокош Зебжидовского (восстание шляхты, разрешенное польским правом, если король вопиюще нарушает законы).

Николай Зебжидовский возглавил шляхту, недовольную политикой короля и стремившуюся добиться коронации королевича Владислава. Некоторое время рокошане и Сигизмунд вели переговоры, затем произошло вооруженное столкновение, где королевская гвардия одержала уверенную победу. Зебжидовский повинился перед правителем, а все участники рокоша впоследствии были реабилитированы.

Факт 5. Попытка усидеть на двух стульях

Заветной мечтой Сигизмунда ІІІ было объединить Швецию и Речь Посполитую под своей властью. После смерти своего отца в 1594 году Сигизмунд получил шведскую корону, но остался жить в Польше, планируя управлять Швецией с помощью своего дяди Карла. Но родственник воспользовался ситуацией, заручился поддержкой подданных и добился своей коронации. Сигизмунду оставалось несколько лет вести войны со Швецией, но безуспешно.

Факт 6. Две жены и два сына

В первый раз польский король женился на дочери эрцгерцога австрийского Карла – Анне. Польская шляхта не одобрила этот брак, но Сигизмунд был непреклонен. Женщина родила пятерых детей, но до совершеннолетия дожил лишь один сын – будущий польский король Владислав. Во время очередных родов, в 1598 году, королева скончалась.

Второй раз король женился спустя семь лет после этих событий, причем, на родной сестре своей первой жены и вновь без одобрения шляхты. Королева Констанция родила сына Яна Казимира, который также в будущем стал польским королем.

Второй брак оказался счастливее первого. Когда Констанция умерла, Сигизмунд тяжело переносил утрату, заболел и вскоре скончался от инсульта.

Факт 7. Польский король и Лжедмитрий I

В начале XVII века Сигизмунд решил вмешаться в борьбу за русский престол и поддержать Лжедмитрия І. Итогом стала русско-польская война, которая длилась с 1605 по 1618 год. Польскому королю сопутствовала удача: он захватил Москву. Русские бояре даже согласились возвести на престол сына Сигизмунда – Владислава, но в результате земского ополчения под предводительством Пожарского и Минина польским войскам пришлось отступить.

Факт 8. Тайна клада

С именем Сигизмунда связывают тайну одного из самых ценных не найденных кладов Смутного времени. Считается, что отступая из Москвы, польские войска увозили с собой 973 подводы с драгоценностями из русских храмов и царской казны. Куда подевались эти сокровища – неизвестно.

Факт 9. Король – живописец и скульптор

Сигизмунд ІІІ Ваза считался неплохим знатоком живописи, скульптуры и ювелирного дела. До нашего времени сохранились три написанные им картины и серебряные украшения для гробницы Святого Адальберта Пражского.

Часть третья

Московское разорение

Глава первая

Отношение польского войска к жителям столицы. – Состояние областей. – Награды от Сигизмунда московским людям.

Польский король Сигизмунд III

Гонсевский остался предводителем войска, которого в Москве, кроме наемных немцев, было четыре тысячи четыреста человек. Гонсевский, деятельный и строгий, казался человеком с качествами, нужными для начальника в такое время. Он знал Московскую землю, бывал в ней прежде, говорил хорошо по-русски, освоился с обычаями и нравами края. Несколько недель, еще до отъезда Жолкевского, поляки с русскими пребывали видимо ладно, по крайней мере, насколько это было возможно между ними: «Жили мы с дружбою на словах и с камнем за пазухой», – говорит современник; доверия, разумеется, не было ни на волос с обеих сторон. Польская стража стояла день и ночь на стенах города; вооруженные отряды беспрестанно разъезжали по столице; народ глядел на поляков исподлобья; но, несмотря на это, одинаковость происхождения и сходство в характере иногда сводили поляков с московскими людьми. Обыкновенно русский дичился сначала поляка, но когда по какому-нибудь случаю сходился с ним и последний умел его обойти и показаться ему добрым человеком, то знакомство между ними легко завязывалось. Маскевич в своем любопытном дневнике рассказывает, как он сошелся с окольничим Федором Головиным: «Сначала, – говорит он, – не хотели меня пускать во двор». Ворота вечно были заперты у московского домохозяина, но потом поляк сыскал предлог втереться к нему; он сказался давним знакомым его брата и жены его, которые убежали в Литву при царе Грозном. Так он говорил Головину, но в самом деле Маскевич никогда не знал и не видал этих лиц. Головин не только подружился с ним, но и называл его родным, кумом. Маскевич ввел с собой и других поляков, своих товарищей, в дом Головина. Русский хозяин радушно принимал всякого, кого к нему приводил названый кум. Подобным же образом и другие поляки втирались в дома. Стали даже поляков приглашать на свадьбы и на пиры, забавляя их проделками шутов, которые, Живя в доме знатного человека, были всегда наготове по приказанию господина плясать, вертеться на канате, кривляться и петь песни; выводили к ним из женских половин дворянок (челядниц) и заставляли их потешать поляков хороводными песнями и пляскою, которая гостям, привыкшим к польским танцам, казалась простым ноготопаньем и рукомаханьем. Многое в обычаях Московской земли приводило в изумление поляков: и целование с разрумяненными женщинами, выходившими за обедом к гостям, и горький правеж неоплатных должников у дверей приказа, и трезвость почтенных особ московского общества, противоположная разгульной жизни поляков.

Но нигде так не являлось противоречие между московским человеком и поляком той эпохи, как в гражданских и государств венных понятиях обоих народов. Обласканные москвичами поляки стали было восхвалять свою золотую вольность: «Вот вы не знаете, что такое вольность, её у вас не было, – а как с нами соединитесь, так и вы получите вольность!» Москвичи им на это давали такой ответ: «Вам дорога ваша вольность, а нам дорога наша неволя. У вас не вольность, а своевольство. Вы думаете, что мы не знаем, как у вас сильный давит слабого, может у него отнять имение, самого убить! А как по вашему праву начать на нем иск, так протянутся десятки лет, пока приговор выйдет, – а другой и никогда не дождется его! У нас же самый богатый боярин ничего не может сделать самому последнему человеку, потому что по первой жалобе защитит от него царь. А если сам царь со мною поступит несправедливо, то ему все вольно делать, как Богу: он и карает, и милует. Тяжело от своего брата терпеть, а когда меня сам царь накажет, то ведь он на то государь, над которым нет большего на земле; он солнце праведное, светило русское». Поляки из этих речей увидали, что московские люди, как ни мало знакомы с науками, которые уважала Польша, но знают о недостатках польской жизни, прикрытых блестящим свободословием.

После ухода Жолкевского жолнерство стало своевольствовать. Трудно было какими-нибудь убеждениями усмирить его, когда в те времена вообще было такое убеждение, что кто только вступил в военную службу, то ему дозволяется то, что недозволительно другому: и делать насилия невоенным людям, и похищать чужое, в особенности, когда воин находится в чужой земле. «Мы нагрешим да исповедуемся, – говорили жолнеры-католики, – а у отцов-францисканов такое есть из Рима отпущение, что хотя бы кто черта съел, так и тому грех простится!» На первых порах Гонсевский строго преследовал удалые выходки. Блонский, арианин, стоял настороже у Никольских ворот и подгулявши, для забавы, выстрелил несколько раз в изображение Богородицы, находившееся, по московскому обычаю, на воротах. Дело было не шуточное. Оно одно могло возмутить весь город. Как только бояре пожаловались предводителю, он приказал судить преступника, и ему всенародно отрубили обе руки и ноги и прибили на воротах, где он стрелял, а туловище, еще живое, сожгли на костре перед этими самыми воротами. Но оскорбить чужую святыню было тогда молодечеством. По примеру Блонского, кто-то потом выстрелил в церковный купол: и с ним было бы то же, что с Блонским, да не отыскали виновного. Затевали жолнеры поживляться женским полом, и это не удавалось. Шел московский человек с женой и дочерью из бани. Какой-то пахолок схватил дочь и увел; некого было позвать на помощь, и не знал отец, на кого приносить жалобу. Гонсевский приказал непременно отыскать виновного. Две недели шел розыск; наконец нашли девушку, привели в родительский дом, а жолнера судили и приговорили было к смерти, но один из судей, Бобовский, предложил наказать его не по польским, а по московским обычаям: его высекли кнутом всенародно. Московским людям это понравилось, да и преступник, по замечанию Маскевича, не остался недоволен. Хоть спину исписали, да голову оставили. С одним поступлено было через меру строго. Войсковой товарищ Тарновецкий пьянствовал вместе с попом и, поссорившись с ним, ударил его по лицу до крови. За это Гонсевский велел ему отрубить руку против Фроловских ворот, в Китай-городе. Не только бояре, сам патриарх говорил, что за такую вину не следовало казнить так жестоко. В тогдашних нравах драка было явление чересчур обыденное. Однако, Гонсевский хотел показать своим подчиненным пример строгости на будущее время. Но трудно было присмотреть за всем, притом же не все жолнеры были вместе в Москве. Из каждой роты товарищи с пожитками отправлялись в отпускаемые на ее прокормление города сбирать продовольствие, и там-то была им своя воля. «Наши, – говорит тот же дневник, – ни в чем не знали меры; они не довольствовались тем, что с ними обходились ласково, но что кому нравилось, то и брали, хоть бы у помещика жену или дочь». Начало повторяться в Московской земле то, что было при тушинском «воре». Тогда бояре, чтобы не допустить до восстания, сговорились с Гонсевским не посылать жолнеров за продовольствием, а жители в городах должны были сами собирать деньги, по 50 злотых на конного, и эти деньги привозить в Москву, а там уже их надлежало раздавать гарнизону.

Пример Москвы подействовал сначала на города в пользу Владислава. В присланных грамотах обнадеживали народ, что Владислав примет православную веру, что с ними не будет поляков: поэтому не было повода к сопротивлению. Владимир, Ярослав, Нижний, Ростов, Устюг, Вологда, Белоозеро присягнули Владиславу. Великий Новгород несколько упорствовал и не хотел было впустить Ивана Михайловича Салтыкова, но потом согласился и присягнул, с условием, чтобы Салтыков не вводил в город поляков и литовцев. Присягнули Владиславу Коломна, Серпухов, Тула. Прокопий Петрович Ляпунов, рязанский воевода, державший, как и прежде, всю Рязанскую землю под своим влиянием, без противоречия одобрил избрание Владислава и послал к гетману в Москву сына своего Владимира. Гонсевский обласкал его, одарил и отправил с честью назад к отцу. Прокопий Петрович старался доставлять водой съестные припасы в Москву для поляков и был тогда самым ревностным доброжелателем их. Псков держался Дмитрия. Его земли наводнили бродячие шайки Лисовского и Просовецкого; они требовали верности Дмитрию. Сначала друзья, эти два предводителя своевольных шаек, рассорились, между собой и подрались до того, что с обеих сторон у них на бою пало до тысячи человек. Города Великие Луки, Торопец, Иван-город, новгородские пригороды Яма, Копорье, Орешек не слушались Новгорода и признавали Дмитрия. Тверь, Торжок и прилежащие города были во власти поляков, которые своевольничали там самым непозволительным образом и уже внушили омерзение как к полякам вообще, так и к воцарению их королевича в Московском государстве. На Волоке и в окрестностях его Руцкий с шайкой, составленной из поляков и черкас, бил, грабил людей, опустошал землю. Поляки, литовцы и южнорусские удальцы (черкасы), валентари, как их называли тогда, величая себя королевским войском, под предлогом сбора продовольствия и конского корма сновали из уезда в уезд, нападали на поместья дворян и детей боярских, разоряли и убивали владельцев и крестьян, сожигали дворы и вообще отличались особенным варварством и жестокостью. Старая Руса, с ее уездом, была во власти атамана Лаврина Рудницкого, начальника двухтысячного запорожского казацкого отряда, который там неистовствовал диким образом. Казань, Вятка, Пермь, Астрахань не хотели присягать Владиславу и склонялись к Дмитрию; чего не хотели сделать тогда, когда еще он был силен и когда ему другие давали присягу из страха. Теперь, когда они услышали, что Москва признает польского королевича, и поняли дело так, как оно действительно было, то есть, что поляки покоряют Московское государство и надобно будет повиноваться полякам, они готовы были ухватиться за какое-нибудь царственное имя; оставаться без царя было непонятно: еще не было такого примера. В восточных краях стало полное нестроение; шайки русских удальцов, казаков с Дона, казаков с Запорожья грабили и разоряли края; взбунтовались черемисы и также ходили шайками и нападали на русских.

Земля Северская признавала Дмитрия. Сапега взялся приводить ее на верность королю. Его необузданное войско славилось неистовствами. Сапежинцы расположились в уездах Мещовском, Воротынском, Перемышльском, разоряли и убивали жителей, брали в плен мальчиков. Иван Михайлович Салтыков в донесении своем королю объявляет, что неистовства и бесчинства, производимые тогда по разным местам поляками, литовцами и черкасами, были причиной того, что те города и земли, которые еще не присягнули королевичу, боялись на это решаться; они указывали с укором, что в тех местах, где жители уже дали присягу, королевские войска или бродяги, выдающие себя за принадлежащих к королевскому войску, свирепствовали и обирали жителей. Из этого замечали, что присяга Владиславу не спасает их от разорения, и через то многие из присягнувших стали отпадать и склоняли народ к отпадению. Дворяне и дети боярские повсеместно не сознавали, куда им по справедливости пристать, потому что не чувствовали ни на какой стороне правды; равно беззаконным казалось им насильное навязывание земле в цари польского королевича, как и домогательства обманщика, и они искали только близких своих выгод или безопасности и получали себе поместья, кто бы ими их ни жаловал: давал поместья «вор» калужский, давали на Руси поместья король Сигизмунд, гетман Жолкевский, Гонсевский, литовский канцлер, давал в Москве поместья Мстиславский, Салтыков – всякий, кто на тот час был силен, тот и давал поместья; никто права не имел давать их. Были такие, что присягнули Владиславу, и даже королю, и получали поместья, а потом разоряли их поляки; тогда они составляли шайки и шли в свою очередь разорять свою братию. Таково было положение Русской земли в последние месяцы 1610 года.

Не прошло месяца, как Гонсевский, так строго наказывавший жолнеров за своеволие, сам поместившись в Москве, начал обращаться своевольнее с государством, чем его подчиненные с москвичами; он не обращал внимания, чего хотят или не хотят бояре, сам судил-рядил, тратил казенные сборы и возбудил недовольство в самых преданных польскому делу боярах. Михайло Салтыков жаловался канцлеру Сапеге, что польский предводитель не слушает ни его приговора, ни других подобных, взял все дела на себя, вопреки московским обычаям, отстранил от дел и Мстиславского, и других бояр; одним по его воле раздаются поместья и жалованье, у других отнимаются дворы, поместья и вотчины; оставлены в нищете их семьи, казнят без суда и без обвинения, прямо вопреки договору с Жолкевским, где даже новоизбранному царю не дозволялось смещать властей и казнить без боярского приговора. Салтыкова и других его единомышленников сильно оскорбляло то, что Гонсевский более всех доверял Андронову, человеку низкого происхождения, который вошел в силу и в значение и от Сигизмунда получил в управление казенный дворец, а потом находился у приема челобитных. «Отец его, – говорил Салтыков, – торговал лаптями в Погорелом Городище. Борис Годунов взял его в Москву для ведовства и еретичества, и был он на Москве торговый мужик. Теперь этот сын лапотника ворочал делами государства и был важнее всех бояр. Андронов со своими советчиками составлял список людей, занимавших места думных людей и дьяков, отмечал тех, которых считал недоброжелателями короля, обвинял иных в шептании и в еретичестве» .

Дворяне и дети боярские и всякого звания люди, бежав из Москвы, разносили по городам вести о насилиях поляков и возбуждали к отпадению от короля на сторону «вора». Многие присягнули королевичу, обнадеженные тем, что королевич скоро прибудет; но прошли октябрь, ноябрь, декабрь, а королевич не ехал. Земля приходила в большое нетерпение.

Сигизмунд, как истинный государь московский, уже не от имени сына, а от собственного своего жаловал в бояре, в окольничьи, назначал воевод и дьяков, даже Мстиславского, которому недавно самому предлагали корону, пожаловал конюшим, взял на себя раздачу поместий, и уже московские служилые люди стали подписываться холопами не Владислава, а Сигизмунда. Многие дворяне и дети боярские, воспитанные безурядицей, для которых, как говорится, что ни поп, то батька, выпрашивали от Сигизмунда грамоты на поместья. Сигизмунд был очень рад случаю и раздавал такие грамоты очень щедро от своего имени, а не от имени сына, следовательно, тем самым заявлял, что он самого себя считает господином Московской земли. Челобитные русских служилых людей – о наделении их землями в Московском государстве – подавали Сигизмунду благовидный предлог указывать, что русские люди желают его иметь государем. Впоследствии он мог утверждать, что уже на самом деле владел Московским государством, когда делал то, чего не вправе был делать никто, кроме облеченного верховной властью. Важных родов бояре били челом Сигизмунду о своих вотчинах и поместьях. Так, Федор Иванович Шереметев умиленно просил Льва Сапегу походатайствовать у короля за его вотчину и деревнишки. Знатные бояре поручали вниманию канцлера своих благоприятелей. Так, Федор Мстиславский просил за Ивана Васильевича Головина; Андронов – за дьяка Соловецкого, управлявшего новгородской четью; дьяк Грамотин – за Никифора Спиридоновича.

Был щедро награжден от Сигизмунда Григорий Валуев со своим родом за то, что из первых сдался Жолкевскому и признал Владислава. Этот человек, убийца первого называвшегося Дмитрием, умел выиграть при Шуйском и теперь выигрывал от новой власти. При названом царе Дмитрии был он простым сыном боярским; теперь стал уже думным дворянином. Никто не осыпан был такими милостями, как Салтыковы: Михаиле Глебович, кроме прежних своих имений, получил имение в Костромском уезде и волости – Чаронду и Тотьму, взятые у Шуйских, отнявших их у Годуновых. Сын его Иван, кроме многих поместий в разных уездах, получил волость Вагу, знаменитую по своим доходам, которые некогда обогатили и возвысили Бориса Годунова. Награждены были и другие Салтыковы, и в том числе Иван Никитич волостью Глинских в Ярославском уезде. Друзья и сторонники Шуйских подвергались разорениям и преследованиям. От имени польского короля дана была грамота московским боярам, чтобы они сделали розыск, и все села и деревни, дворцовые, подклетные и черные волости, розданные Василием Шуйским своим племянникам и заушникам, отобрали снова в казну и чтобы отыскали даже пожалованные царем Василием деньги, золотые кресты и всякого рода драгоценности. Можно вообразить, какую дорогу произволу открывало такое распоряжение! Бывшие в опале от Шуйского приняты в милость и наделены поместьями и жалованьем. Тогда являются в милости и прежние любимцы названого царя Дмитрия. Князь Василий Мосальский сел на боярской думе; Юрия Хворостинина посадили начальствовать Пушкарским приказом; старику Василию Яковлевичу Щелкалову дали поместье и вотчину; Афанасию Власьеву не видно особых милостей: он только получил обратно отнятый у него в Москве двор. Тогда в числе челобитчиков на прежнего царя Василия явилась и царица инокиня Марфа, мать Дмитрия; она жаловалась, что Шуйский ограбил ее, взял у нее все, чем когда-то пожаловал ее царь Иван Васильевич, да еще кормил ее скудно, а людям, которые ей служили, не давал жалованья денежного и хлебного. Ей не дали ни поместий, ни денег. Вся милость короля Сигизмунда к несчастной матери Дмитрия ограничилась тем, что приказано было содержать ее получше, как обыкновенно содержат в Москве «господарских жен, что в черницы постригаются».

А. И., II, 366. – Тогда заправляли делами: дьяк Соловецкий, правивший новгородской четью, Евдоким Витовтов, дьяк в Разряде, Иван Грамотен в Посольском приказе, князь Мещерский в Большом приказе, князь Ю. Дим. Хворостинин в Пушкарском; в Панском приказе посажен Михаиле Молчанов, а в Казанском дворце – Иван Салтыков, думный дьяк Чичерин. С такими думцами – писал Салтыков – не быть к Москве ни одному городу.

- (1566 1632) король польский (1587 1632) и шведский (1592 1604), внук Густава Вазы, сын шведского короля Иоанна III (см.) и Екатерины Ягеллонки (см.), дочери С. Старого. Родился в тюрьме в Грипсгольме, куда Екатерина сопровождала своего мужа,… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Ваза (Zygmunt) (1566 1632), король Речи Посполитой с 1587, король Швеции в 1592 1599, из династии Ваза. Активный проводник Контрреформации. Один из организаторов интервенции в Россию в начале XVII в … Энциклопедический словарь

- (швед. Sigismund Vasa, польск. Zygmunt III Waza) (20 июня 1566, замок Грипсхольм, Швеция 30 апреля 1632, Варшава), король Речи Посполитой с 1587 года, король Швеции в 1592 1599; сын шведского короля Юхана III Вазы (см. ЮХАН III Ваза) и Екатерины… … Энциклопедический словарь

- (1566 1632) король Речи Посполитой с 1587, король Швеции в 1592 99, из династии Ваза. Активный проводник Контрреформации. Один из организаторов интервенции в Россию в нач. 17 в …

- (1566—1632), король Речи Посполитой с 1587, король Швеции в 1592—99, из династии Ваза. Активный проводник Контрреформации. Один из организаторов интервенции в Россию в начале XVII в … Большой Энциклопедический словарь

Сигизмунд III Ваза - СИГИЗМУ́НД III Ваза (1566–1632), король Речи Посполитой с 1587, король Швеции в 1592–99, из династии Ваза. Активный проводник Контрреформации. Один из организаторов интервенции в Россию в нач. 17 в … Биографический словарь

- … Википедия

- … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Сигизмунд. Сигизмунд I Старый … Википедия

У этого термина существуют и другие значения, см. Сигизмунд. Сигизмунд II Август польск. Zygmunt II August … Википедия

Книги

• Московия , Герберштейн Сигизмунд. Барон Сигизмунд Герберштейн (1486-1566) - выдающийся дипломат на службе императорского дома Габсбургов. Исполняя поручения своих венценосных повелителей, он исколесилвсю Европу, встречался с…
• Ярость Белого Волка , Витаков Алексей Иольевич. 1609 год. Польский король Сигизмунд III Август осаждает Смоленск. С первых же дней осады поляки терпят одно поражение за другим. Сигизмунд в бешенстве! Он узнает, что причиной срыва многих…