Чиновники, живущие в своем языковом зазеркалье, транслируют из него общественности свой зазеркальный смысл

Член-корреспондент АПН СССР Шалва Амонашвили ведет урок математики в начальном классе. Тбилиси, 1987. (Фред Гринберг/ РИА Новости)

В XIX–ХХ веках обнаруживается, что кроме привычного для нас обычного трехмерного пространства есть качественно другие пространства (Римана, Лобачевского, Эйнштейна-Минковского и так далее).

А в XXI веке мы обнаруживаем, что над нашим обычным пространством (оно же - территория) как бы нависают другие пространства - языковые, смысловые, культурные. И что достаточно расколоть одно из этих, как бы нависающих над нашей территорией, пространств, чтобы начала раскалываться и сама территория.

Можно ли говорить об образовательном пространстве? О его единстве, об опасности его раздробления? Конечно же, и можно, и должно.

Что произойдет, если нарушится единство образовательного пространства? В первую очередь это повлечет за собой нарушение единства ключевого для жизни народа исторического пространства. Общеизвестно, что это нарушение с неизбежностью порождает разрушительные конфликты.

Однако образовательное пространство отнюдь не ограничивается исторической частью. Как, например, учиться вместе в вузе людям с разными уровнями математического, физического, химического, гуманитарного образования? Их же приходится сначала приводить к единому математическому, физическому и так далее языку, то есть вводить в единое образовательное пространство.

И вот об этом едином образовательном пространстве, наконец-то, заявил министр образования и науки РФ Дмитрий Ливанов в августе нынешнего года на форуме «Стратегические направления развития воспитания в системе образования Омской области».

Вступительные слова его речи поначалу внушали некий оптимизм: мол, стали, стали появляться, наконец, среди чиновников болеющие душой за единство образовательного пространства, понимающие связь этого пространства с территориальной целостностью России, с общественной консолидацией и так далее.

Казалось бы, как иначе можно было воспринять слова Ливанова о том, что педагогическому сообществу, профильным министерствам и ведомствам предстоит в ближайшее время сделать всё возможное для обеспечения единства образовательного пространства в России? Но было у меня какое-то нехорошее предчувствие. Ведь, как я уже отмечал в прошлой статье, слова наших чиновников часто означают совсем не то, что можно было бы подумать. Причем эти слова не просто расходятся с делами - говорят одно, а делают другое. Это еще можно было бы списать на политический пиар. Мол, говорят они то, что хочет слышать общественность, а делают то, что им нужно. Но нет, всё не так. Видимо, общественность и чиновники живут в разных языковых пространствах. И чиновники, живущие в своем языковом зазеркалье, транслируют из него общественности свой зазеркальный смысл. Который общественность, не понимая, что сигналы посылаются из зазеркалья, воспринимает диаметрально противоположно тому смыслу, который вкладывается чиновниками.

Основания для этого нехорошего предчувствия, честно говоря, были немалые. Ведь в нынешней системе образования принцип вариативности является одним из основополагающих. Говорить о том, что от этого принципа собираются отказываться, не приходится. Наоборот, его возводят в ранг абсолюта. Поэтому я стал разбираться, о каком едином образовательном пространстве идет речь. И очень быстро всё встало на свои места.

Сказав об обеспечении единого пространства, министр тут же оговорил рамки: «Единство - это не единообразие, а разнообразие практик, обмен опытом» . Это как же так получается - единое образовательное пространство - это разнообразие практик? А в чем же, прошу прощения, единство этого самого пространства? Ведь вариативность - то есть разнообразие практик - и единство образовательного пространства, как говорил классик, «две вещи несовместные».

Эту пресловутую вариативность давно и вполне аргументировано критикуют эксперты. Например, еще в 2011 году научный редактор журнала «Эксперт» Александр Николаевич Привалов прямо заявил, что вариативность уничтожит единство школы: «Как раньше была кукуруза у Хрущева, так теперь вариативность образования. Я не готов обсуждать разумность этой идеи, но я готов гарантировать, что эта цель не может стоять во главе государственной политики в области образования. Потому что государство должно получить от школы 2 вещи: школу как государствообразующую институцию, и школу, которая должна давать некие знания, общие для всех граждан страны. Индивидуальное образование остро противоречит любой разумной госполитике» .

Прошло четыре года. Эксперты не меняют своего резко отрицательного отношения к принципу вариативности. Кандидат исторических наук, доцент МГИМО Ольга Николаевна Четверикова в недавнем интервью утверждает, что принцип вариативности не дает проводить государственную образовательную политику и делает невозможным создание единого образовательного пространства. Более того, она утверждает, что сам принцип вариативности в нашей системе образования извращен, а под видом вариативности у нас проводятся различные концепции, программы и методики, которые разрушают единое образовательное пространство.

Тут ведь что важно? Что Четверикова вновь говорит об обсуждаемом нами образовательном пространстве и его разрушении вариативностью, ставшей, как я уже говорил, основополагающим принципом в системе образования.

Видимо, и у депутатов, как говорится, накипело.

И вот в Государственной думе появляются два законопроекта. Один из них - № 544961–6 «О внесении изменений в статью 66 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» (в части обеспечения единого образовательного пространства на территории Российской Федерации при реализации основных образовательных программ начального общего, основного общего и среднего общего образования) - был подготовлен депутатами «Справедливой России» Сергеем Михайловичем Мироновым и Виктором Евграфовичем Шудеговым. Этим законопроектом предлагалось сузить вариативность обучения, предоставить школам возможность варьировать программы, то есть хотя бы немного приблизить то самое недостижимое единое образовательное пространство.

Возможно, законопроект предлагал это делать не самым лучшим образом. Но в таком случае его не отклоняют, а отправляют на доработку. А уж если отклоняют, то не с такими формулировками, с какими он был отклонен. А он был отклонен - по представлению Правительства, которое заявило, что у нас уже всё в порядке. Что вопросы по разработке образовательных программ и вопросы обеспечения единого образовательного пространства Российской Федерации уже отрегулированы законодательством. Вот так - министр образования говорит, что надо это единое пространство формировать, а Правительство утверждает, что оно уже сформировано, и ничего делать не нужно. Специфическая двойственность.

Но борьба за единое образовательное пространство не ограничилась одним этим законопроектом. В Думу был внесен другой законопроект, так называемый «законопроект Яровой - Никонова» или законопроект № 789680–6 с длинным названием, которое я не буду приводить в статье. Данный законопроект предлагает более жесткие методы формирования этого самого единого образовательного пространства. Депутаты предложили ввести единые содержательные стандарты. То есть единые программы и единые учебники по основным школьным дисциплинам. Этим законопроектом депутаты предполагали очень больно наступить на хвост вариативности. И, естественно, получили в ответ шквал негодующих откликов от сторонников вариативного развала образования.

Общественный совет при Минобрнауки выпустил заявление, в котором выразил серьезное беспокойство действиями парламентариев, подготовивших этот законопроект.

Вначале я процитирую часть этого заявления, а потом его проанализирую.

Итак, общественный совет указал: «Введение так называемого базового содержания в структуру стандартов как механизма контроля и надзора приведет к еще более мелочной, детальной и бессмысленной регламентации работы учителей. К тому же Президент РФ В. В. Путин уже давал поручение об определении в имеющихся школьных образовательных стандартах базового содержания без изменения их структуры. Ограничение числа учебников до одного по «Математике», «Русскому языку», «Литературе» и «Истории России» и обязательным их использования сделают невозможным обучение детей с разными потребностями (ограниченными возможностями здоровья, одаренных ребят и т. д.) и, главное, использование различных методических подходов учителей. Это также входит в конфликт с 44-й статьей Конституции РФ, гарантирующей каждому свободу преподавания».

Давайте «послойно» разбирать эту бредовую многослойную аргументацию в пользу вариативности.

Первым делом совет волнуется за учителей. За то, что их настолько зарегламентируют, что не дадут им свободы преподавания. Простите, но каждый учитель одну и ту же тему может рассказать по-разному. К примеру, теорему Пифагора можно не только доказать разными способами, но и рассказать о ней совершенно по-разному. Ведь программа не регламентирует дословно то, что должен сказать преподаватель. Но она регламентирует, что теорему преподать нужно. И не просто когда-нибудь, а в определенный учебный период, когда ученик уже готов ее понять, и когда она станет базой для дальнейшего развития. В общем, поле для творчества огромное. И не нужно считать, что российские педагоги не смогут проявить свою смекалку.

Апелляция к тому, что выпуск единого учебника сделает невозможным обучение детей с особыми потребностями, - это прямой подлог. Речь идет о средней школе. Всегда - и в советское, и постсоветское время - в школах для детей с особыми потребностями были свои программы и свои учебники. Это сейчас, продвигая инклюзию, стремятся всех вместить в один класс. Ну так ради инклюзии, что ли, мы вводим вариативность? Ведь эта вариативность находится не в рамках «обычные дети - дети с ограничениями». Вариативные учебники выпускаются для обычных детей. И именно это пресекается данным законопроектом.

И, наконец, апелляция к 44-й статье Конституции является верхом цинизма. Пункт первый этой статьи гарантирует свободу литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания. И ни слова больше. Но ведь свобода преподавания не означает вседозволенность преподавания. Она не означает, что каждый учитель должен самостоятельно разрабатывать программу того или иного предмета. Как уже было сказано выше, свобода преподавания ничуть не ограничивается введением единого учебника. Даже в рамках единой программы остается большое поле для творчества. Никто в здравом уме не станет ограничивать и регламентировать дополнительные материалы, которые может использовать преподаватель.

Но не только общественный совет при Минобрнауки выступил против. Правительство также вынесло отрицательный отзыв на законопроект. В отзыве так же, как и в заявлении общественного совета, идет апелляция к 44-й статье Конституции. Кроме того, Правительство указало, что поправки Яровой - Никонова конфликтуют с законом об образовании, где закрепляется право педагога на выбор учебников. Ну так и что? Вместо того, чтобы, указав на это, предложить внести поправки и в конфликтующие пункты закона об образовании ради формирования таки единого образовательного пространства, Правительство предлагает просто ничего не делать. Это вопиющее безразличие к будущему подрастающего поколения.

Надо отметить, что законопроект еще не рассматривался в Госдуме. Поэтому борьба за единое образовательное пространство еще не окончена. Но уже четко видно, что вполне серьезные силы не намерены сдаваться в ведущейся войне с образованием.

​Что такое и для чего нужно единое образовательное пространство? Почему выбор единого учебника не означает возврата в СССР? Какова роль учебных пособий в современной образовательной среде? Почему Минобрнауки забраковало 38 учебников по истории? О том, по каким учебникам будут учиться российские школьники в ближайшем будущем, читайте в материале profiok.com .

Единство или вариативность?

О том, что следует упорядочить ситуацию с учебниками, по которым занимаются дети в начальной и средней школе, министр образования Ольга Васильева заговорила сразу после вступления в должность, то есть почти год назад: «Четыреста учебников в начальных классах – недопустимо. Я надеюсь, что мы решим это в ближайшее время».

Основной аргумент в пользу сокращения количества учебников – обеспечение единства образовательного пространства. У нас очень большая страна, и школьника, переехавшего, скажем, из Калининграда на Дальний Восток, нельзя лишать права продолжить обучение ровно с того момента, на котором он остановился. Если все предметы будут изучаться по разным программам, то любой переход ребёнка из школы в школу, не говоря уже о переезде из региона в регион, неизбежно приведёт к проблемам.

Казалось бы, всё настолько логично, что спорам появиться просто неоткуда. Тем более что сторонники «базовых» учебников многократно повторяют, что ограничение количества учебников вовсе не означает ограничения свободы и творческих амбиций педагога.

Поэтому вопрос, заданный президенту России во время недавней «Прямой линии», выглядел унылой заготовкой: директор школы из села Краснополка Алексей Малин посетовал на отсутствие в нашей стране единого образовательного пространства из-за обилия учебников и методических комплексов.

Удивительно, но Владимир Путин, который ещё в 2013 году высказывался за создание учебников по истории, построенных «в рамках единой логики», на этот раз ответил довольно обтекаемо. Он напомнил, что единое образовательное пространство в России «крепче, чем во многих других странах», а также сослался на неких «экспертов», которые считают, что введение базового учебника «вполне возможно и не повредит учебному процессу, качества не испортит». При этом президент подчеркнул, что «над этим надо подумать», но «это не могут быть решения волюнтаристского характера». Иными словами, глава государства аккуратно самоустранился от ответа на спорный вопрос.

Почему спорный? Потому что как только заходит речь об ограничении количества учебников, начинают раздаваться голоса об ограничении свободы учителя и насаждении детям определённой идеологии, о сознательном «возврате в СССР» и даже о том, что учебники как инструмент образования вообще устарели и места в «школе будущего» им не найдётся. Многие считают, что основная задача школы – не столько дать ребёнку знания, сколько научить ориентироваться в информационных потоках, и в этом смысле более эффективной могла бы стать вариативность программ обучения, а не жёсткие рамки стандартов и ограниченное количество учебников.

Позиция Минобрнауки

Официальная позиция Министерства образования и науки РФ звучит как нельзя более чётко: развитие единого образовательного пространства на территории России – одна из важнейших задач отечественной системы образования. Эта работа подразумевает наполнение содержанием образовательных стандартов и формирование соответствующих образовательных программ.

О том, какую роль в решении этой задачи будут выполнять школьные учебники, Ольга Васильева подробно рассказала на страницах «Коммерсанта» в статье под названием «По чему учить будем?» . По её мнению, учебники в сочетании с творчеством педагога и современными технологиями должны формировать гражданскую идентичность молодых людей.

«Хотите узнать, как гражданин той или иной страны видит себя и других, – откройте учебники, по которым он учился в школе», – пишет Ольга Васильева. Она считает, что учебник – не просто книга, содержащая некую информацию. Школьный учебник выполняет роль «путеводителя по дороге знаний» и способствует «социализации детей в культуре». Мироощущение, отношения с собой и окружающим миром, со взрослыми, со сверстниками, с природой – всё это определяется той культурой, которая окружает ребёнка с рождения. Учебник приносит системность в этот процесс, считает министр. В сознании ребёнка навсегда фиксируются образы Родины, народа, природы. Если дети растут в одной и той же культуре и учатся по одним и тем же книгам, они окажутся в одном контексте – а значит, будут понимать друг друга, иметь сходные представления «о героях и антигероях» своего народа и своей страны. Выходит, задача учебника – помочь ребёнку или подростку сложить в своём сознании «социокультурную матрицу».

По сути, Минобрнауки предлагает концепцию учебника-путеводителя, указывающего самые интересные маршруты, либо – кому какая аналогия ближе – учебника-скелета, на который совместным трудом ученика и учителя «наращиваются мышцы» – сведения из других источников, опыт практических занятий и так далее.

Понятно, что времена изменились. Учебник перестал быть в прямом смысле источником знаний: современные школьники черпают информацию отовсюду. Многие считают, что «школа будущего» именно так и выглядит: ребёнок под наблюдением наставника самостоятельно находит и осваивает целые пласты необходимой в данный момент информации. Всё здорово, только для этого дети должны, во-первых, хотеть учиться, а во-вторых, уметь это делать. И здесь многократно возрастает роль учителя. «Детям нужно не множество учебников, а умные, опытные и мотивированные учителя!» – убеждена Ольга Васильева.

Выходит, сокращение количества линеек учебников в школах имеет мало общего с советским периодом – хотя бы потому, что существенно изменился контекст. Если школа считает своей миссией «воспитание юного человека в отечественной культуре», то единство образовательного пространства сложится само собой. Если ученик и учитель активно участвуют в образовательном процессе, творчески общаются, а результатом их сотрудничества оказывается сложившееся у ученика понимание мироустройства, то разве не хватит в качестве инструмента «двух-трёх сквозных линеек» учебников по каждому предмету? «Или вы по-прежнему настаиваете, что вам и здесь нужна библиотека вариативных учебников?» – обращается Ольга Васильева к своим оппонентам и тут же отвечает на собственный вопрос: «По-моему - только умный учитель и открытое образовательное пространство».

Кстати, у предлагаемой Минобрнауки концепции есть и финансовая сторона. По мере сокращения количества учебников значительно сократятся расходы государства на книгоиздание. Правда, придётся потратиться на повышение квалификации учителей, но, как утверждает Ольга Васильева, «новое качество образования того стоит».

Разумеется, необходима качественная экспертиза базовых учебников и постоянное их обновление. Но это – предмет для отдельного разговора.

История: минус 38

Самым «проблемным» предметом с точки зрения трактовки различных тем и подходов к преподаванию является, по всей видимости, история. С одной стороны, специалисты отмечают, что интерес к отечественной истории в нашем обществе постоянно растёт. С другой – появляется всё больше источников, искажающих исторические события, дающих им неверную оценку. Немало провокаций возникает на постсоветском пространстве и в странах бывшего социалистического лагеря. Свежий пример – недавнее решение властей Польши о сносе памятников советским воинам. Поэтому важность корректного изложения событий в школьном курсе истории ни у кого не вызывает сомнений.

В 2013 году президент России Владимир Путин подчеркнул, что нужны единые школьные учебники по истории России, которые были бы лишены «внутренних противоречий». Концепция преподавания истории России в школе была разработана под эгидой Российского исторического общества (РИО). После этого группой учёных было подготовлено три линейки учебников, соответствующих принятой концепции. В ряде школ ребята уже учатся по этим пособиям, а в новом учебном году на новые учебники истории перейдут почти все российские школы.

Как сообщила Ольга Васильева на общем собрании РИО, недавно завершилась огромная работа: все учебники по истории России, входившие в федеральный перечень учебников, были проверены на соответствие концепции историко-культурного стандарта. По результатам экспертизы 38 учебников, которые не соответствовали концепции, были исключены из перечня. Это означает, что учить по ним в российских школах больше не будут. Новый учебный год наши школьники начнут с четырнадцатью новыми учебниками, входящими в три утверждённые линейки.

Впрочем, в российских школах до сих пор используется столько различных учебных пособий, что говорить об окончании экспертизы, по всей видимости, преждевременно. К примеру, недавно в СМИ появилось открытое письмо министру образования РФ, которое подписали представители калининградской политической общественности. Речь идёт об учебниках «История западной России» для 6-11 классов, посредством которых детям насаждается «прогерманская идеология». При подготовке учебника, который должен давать школьникам знания по истории Калининградской области, были использованы в основном​​ немецкие источники, сообщают активисты. В результате история России оказалась подменена историей германской Восточной Пруссии, а Великая Отечественная война рассматривается как событие, которое «привело к разрушению экономики и смене населения края».

По словам главы РИО Сергея Нарышкина, отечественную историю многие «знают неважно». Учитывая, что информацию люди черпают не только из школьных учебников, но и из книг, фильмов, публикаций в интернете, важно наполнять информационное поле достоверной и доступной информацией (теми самыми «мышцами», которые, согласно статье Ольги Васильевой, должны наращиваться на скелет, созданный учебником – profiok.com). Эксперты РИО считают, что историкам следует приблизиться к уровню, на котором аудитория хорошо воспринимает информацию, но в то же время не растерять научную достоверность.

Комментарий profiok.com

«Прежде всего хочу сказать, что в части достоверного изложения истории России, дополняющего школьные учебники, делается очень много, – комментирует директор Центра экономического развития и сертификации (ЦЭРС ИНЭС) Роланд Шарифов. – Это федеральный портал История.РФ, где собраны статьи, лекции и видеоролики, подготовленные профессиональными историками. Это выпущенный Российским военно-историческим обществом и издательством «Просвещение» учебник «Военная история России», рассказывающий о важных датах и героях военной истории нашей страны. Это подвижническая просветительская деятельность нашего доброго партнёра – публициста Армена Гаспаряна, всё время что-то методично разбирающего, объясняющего, вникающего в детали исторических событий XX века. Это наш совместный проект с РВИО – книга об участниках Великой Отечественной войны и тружениках тыла «История, рассказанная народом» , которая издаётся буквально всем миром. Но всё это, конечно же, должно ложиться на основу, которую детям дадут в школе.

Что касается единых учебников, то уверен, что после выхода подробной статьи Ольги Васильевой в «Коммерсанте» разговоры об ограничении свободы учителя и необходимости вариативных учебников попросту утратили актуальность. Единый учебник – не смирительная рубашка, это просто некий базис, системная основа, стержень, на который нанизывается всё остальное. Вот это «всё остальное» и оставляет учителю бескрайний простор для творчества.

​​В стратегическом управлении, да и в любом управлении, самое главное – определить цель. Какую задачу должна решать школа? Какую задачу для достижения этой цели должны решать учебники? Сколько их нужно для решения этой задачи, какими они должны быть? Полагаю, на все эти вопросы у Минобрнауки и у профессионального сообщества уже есть чёткие ответы. Школа должна давать ребёнку целостное понимание устройства мира, основанное на фундаментальных знаниях. Очень не хочется через пару десятилетий оказаться в стране, где поколение, которое руководит, лечит, учит, принимает стратегические решения, не разделяло бы наших ценностей. Поэтому, а не только для удобства в обучении, образовательное пространство должно быть единым».